Хроники 1340–1350 - [350]

Двенадцатого сентября мы прибыли под один добрый город, каковой сдался нам в тот же день: город Совтерр[1825]. На следующий день, приняв присягу у горожан, мы продолжили свой путь и двигались добрых семь дней, не штурмуя никаких городов и замков, пока не прибыли в замок Невшато[1826], который стоит на реке Шаранте. Там мы велели восстановить разрушенный мост, ибо река была такой глубокой, что ее нельзя было перейти вброд. На следующий день мы перешли на другой берег и тогда же получили известие о том, что монсеньор Готье де Мони и его люди, которым французы выдали охранную грамоту, позволявшую им приехать к нашему королю по суше, были взяты в плен и заключены в узилище в городе Сен-Жан-д’Анжели. Однако монсеньор Готье де Мони с великим трудом сумел бежать оттуда сам-третий. Тогда мы направились по пути к названному городу и стали его штурмовать. И был он, благодаренье Господу, захвачен силой, а пленники вызволены из темницы. Мы задержались в Сен-Жан-д’Анжели на восемь дней и разместили там гарнизон. Горожане принесли нам присягу, стали англичанами и обязались, что в ходе войны будут содержать за свой счет 200 латников и 600 пехотинцев в гарнизоне названного города, а во время мира станут платить нашему королю ежегодную подать, равную четырем тысячам экю, что значительно больше, чем они обычно платили королю Франции каждый год.

На следующий день после дня Святого Михаила[1827] мы поехали в сторону города Пуатье и провели одну ночь под городом Лузиньяном, который сильно укреплен. Наши люди пошли его штурмовать, и был он взят приступом. Затем нам сдали замок — один из самых замечательных и укрепленных, что были по сию пору во Франции или Гаскони. Мы оставили в гарнизонах города и замка добрую сотню латников, а также пехотинцев в придачу, а затем приехали под город Пуатье и призвали его жителей сдаться. Однако они не пожелали этого сделать, ибо им казалось, что их город достаточно защищен, и при этом у них было довольно много людей. Тогда, в ближайшую среду после дня Святого Михаила[1828], начался штурм, и был город захвачен силой, а все горожане взяты в плен или убиты. Когда находившиеся в городе сеньоры — один епископ и четыре барона — увидели, что он захвачен, то покинули его через противоположную сторону. Мы провели в Пуатье добрых восемь дней, а это письмо пишем уже из города Сен-Жан-д’Анжели. Всех городов и замков, что нам сдались, примерно… [Небольшая лакуна в тексте оригинала.] Итак, мы совершили прекрасный поход, благодаренье Богу, и вернулись в Сен-Жан. Теперь мы думаем отсюда держать путь на Бордо, что будет непросто сделать, поскольку враги уже собрались в этой области, но мы надеемся хорошо управиться с Божьей помощью.

Донесение о битве при Ла-Рош-Дерьене, посланное Томасом Дагвортом канцлеру Англии [1829] (третья декада июня 1347 года)

Дражайший и высокочтимый сеньор, извольте узнать новости из пределов Бретани. Монсеньор Карл де Блуа осадил город и замок Ла-Рош-Дерьен, имея в своем войске 1200 отборных латников — рыцарей и оруженосцев, 600 других латников, 600 лучников той местности, 2000 арбалетчиков, а также простых ополченцев — я не знаю какой численности. Оный монсеньор Карл велел сделать большие укрепления со рвами вокруг себя, а за пределами своего укрепленного лагеря, на расстоянии полулье вокруг него, тоже велел выкопать множество рвов и соорудить всевозможные ограждения, благодаря чему мои лучники не могли бы получить преимущества над ним и его людьми, но были бы вынуждены на пределе сил сражаться в открытом поле. Он и его люди узнали через своих лазутчиков о том, что я иду на них. Тогда они провели всю ночь в своем лагере полностью вооруженные. Я и мои товарищи напали на них в двадцатый день июня, примерно за четверть [часа] до рассвета, и, по милости Божьей, дело прошло таким образом, что они потерпели поражение и были полностью разбиты, — благодаренье за это Господу! В моем войске было примерно 300 латников и 400 лучников, не считая монсеньора Ричарда Тотшема и Хэйкина Испреда[1830], которые с гарнизоном находились в Ла-Рош-Дерьене. Когда стало светлеть и нас уже можно было узнать, осажденные сделали вылазку, пришли к нам на помощь и ударили по врагу очень отважно.

В конце концов, еще до восхода солнца, нам удалось управиться с врагами, разгромив четыре их рати одну за другой. И были убиты в этом сражении сир де Лаваль, виконт де Роган, сир де Шато-Бриан[1831], сир де Малетруа, сир де Кентен, сир де Руже, сир де Дерваль вместе со своим сыном и наследником, монсеньор Рауль де Монфор, а также многие другие рыцари и оруженосцы — от 600 до 700 латников. Потери же среди простого люда я не могу назвать вам с точностью. И были взяты в плен в этом сражении монсеньор Карл де Блуа, монсеньор Ги де Лаваль, сын и наследник сира де Лаваля, погибшего в битве, сир де Рошфор, сир де Бомануар, сир де Лоеак, сир де Мелак, сир де Тентеньяк, а также многие другие рыцари и оруженосцы.

(Из хроники Роберта Эйвсбери).

Грамота Жана де Вьенна, посланная Филиппу де Валуа из осажденного Кале [1832] (25 июня 1347 г.)

Дражайший и прегрозный сеньор, я препоручаю себя вам со всей своей преданностью, как тот, кто страстно желает спасти ваше благополучие, которое да хранит всегда Наш Господь по своей милости. И если вам угодно узнать положение вашего города Кале, то будьте уверены, что когда эта грамота составлялась, мы все были невредимы, здоровы и горели желанием вам послужить и совершить то, что было бы к вашей чести и выгоде. Но, дражайший и прегрозный сеньор, знайте, что, хотя все люди здоровы и невредимы, в городе великая нехватка муки, вина и мяса. Ибо знайте, что всё съедено дочиста — даже собаки, кошки и лошади, так что мы не можем больше найти в городе продовольствия и нам осталось лишь поедать человеческую плоть. А ведь некогда вы написали, чтобы я удерживал город до тех пор, пока у нас будет еда. Поэтому мы решили между собой, что если не получим помощи в скором времени, то все выйдем из города в поле, дабы победить в бою или умереть. Ибо нам лучше с честью умереть в поле, чем поедать друг друга. Поэтому, дражайший и прегрозный сеньор, примите такие меры, которые сочтете надлежащими, ибо если срочные меры и решения не будут приняты, вы не получите больше никаких писем от меня, и будет город потерян вместе с нами, в нем находящимися.