Хроника Битвы при Дагоне - [14]

XX

24-го июля, в 04:30, имперский экспедиционный корпус был полностью уничтожен. Счастливых выживших, кому удалось избежать преследования врага и вернуться в имперскую столицу Один насчитывалось лишь 368 200 человек, 8,3 % от изначального числа.

Что же касается Союза, то из 2 500 000 выжили 2 340 000 солдат и офицеров, и ни один адмирал не погиб. Весь личный состав был в восторге от этой решительной победы.

— Битва окончена. Закончив с делами на поле боя, сразу же возвращаемся домой. Приготовьте двести тысяч ящиков шампанского, чтобы отпраздновать победу! — Лин Пяо, покидая мостик, сказал, чтобы связисты отправили это сообщение в столицу, а затем исчез. Поскольку в свою каюту он так и не вернулся, весь штаб искал его повсюду. Лишь позже выяснилось, что он ушёл в каюту корабельной медсестры. Исполняющий обязанности командующего, которому пришлось отвечать за все неотложные дела после битвы, был в ярости.

— Проклятье! Почему мне поручают все скучные и хлопотные задания! Только и знают, что перекладывать свою работу на меня, вместо того, чтобы найти решение самостоятельно! А у меня нет даже времени передохнуть!

XXI

Положение побеждённых полностью отличалось от положения победителей.

Принца Герберта в последний момент спасли храбрые солдаты, прорвавшиеся через окружение, но провал операции ошеломил его. Теперь он стал тем, кто не оправдал надежд своего отца, одним из побеждённых, позволивших авторитету Империи и чести её вооружённых сил оказаться втоптанными в пыль.

Ингольштадт собрался было покончить с собой, но подчинённые вовремя успели отобрать у него пистолет. Он горько рассмеялся и сказал:

— Боюсь, что мне, так или иначе, не суждено погибнуть от руки врага…

Как и предполагалось, после возвращения в столицу Империи, Ингольштадт был доставлен в тайный военный трибунал, чтобы дождаться приговора.

Правительство не сообщило обществу о крупном поражении при Дагоне, заявив лишь, что имперские войска сами решили отступить в связи с неблагоприятными условиями. Однако такая большая потеря лица для огромной Империи означала, что необходим жертвенный козёл отпущения. Такая роль, естественно, не могла достаться члену священной и неприкосновенной императорской семьи. И, разумеется, эта «тяжёлая обязанность» стала последним делом в жизни Ингольштадта.

Военный трибунал приговорил адмирала к смертной казни. Его не только заставили взять на себя ответственность за поражение, на него также возложили всю вину за некомпетентность руководства. Нехватка припасов, как «выяснилось», объяснялась организованными им кражами и взяточничеством, а путаница в коммуникациях произошла из-за его сговора с врагом и намеренной диверсии. На протяжении всего оглашения приговора Ингольштадт хранил торжественное молчание. Он не оправдывался и никого не критиковал. Было ли это потому, что он уже распрощался с жизнью? Или, быть может, он искал прощения у погибших в битве? А может, и то, и другое? Ответа так никто и не узнал.

Защищал его перед трибуналом, горячо споря с судьёй и прокурорами, назначенный судом адвокат Осфрид фон Мьюз. Единственной причиной, по которой адвокатом назначили именно его, заключалась в том, что они с обвиняемым десять лет находились в плохих отношениях и часто спорили. Тем не менее, вице-адмирал Мьюз пошёл против воли руководства, забыл о прошлых обидах и делал всё, чтобы защитить жизнь и честь того самого человека, о котором прежде часто говорил, что «век бы его не видел».

— Прокуроры заявляют, что обвиняемый несёт всю ответственность за поражение наших войск. Однако обвиняемый не был главнокомандующим, он был всего лишь одним из советников. Прокуроры заявляют, что обвиняемый не придумал комплексного оперативного плана боевых действий. Но обвиняемый не был начальником штаба, он был всего лишь советником. Прокуроры заявляют, что обвиняемый присваивал припасы, чем нанёс ущерб нашим войскам. Но обвиняемый не был комиссаром материально-технического обеспечения, он был всего лишь советником. Далее, прокуроры заявляют, что обвиняемый не придумал комплексного оперативного плана боевых действий. Но обвиняемый не был также и руководителем связистов, он был всего лишь советником! Как мог один маленький советник одновременно возглавлять общее командование, заниматься тактикой и стратегией, а также руководить логистикой и коммуникациями экспедиционного флота? А если такое было возможно, то истинным виновником является командование, сознательно предоставившее ему такую власть. А если не виновато командование, то виноваты высокомерные руководители на всех уровнях, которые своим невмешательством допустили это. Если обвиняемый виновен, то и эти люди не должны избежать обвинений.

Но сколь бы верными не были утверждения и аргументы Мьюза, они не смогли изменить хода или итога судебного разбирательства, из-за чего он чувствовал крайнее разочарование.

И когда был вынесен смертный приговор, никто не удивился ему, в том числе и сам Ингольштадт.

Утром в день расстрела, стоя на поле для казней, Ингольштадт низко поклонился в сторону зрителей. С самого начала судебного разбирательства это был первый раз, когда он выразил собственное мнение.