Христосиада - [14]

Что тут чёрта иль бога винить?

Баллада о всемирном потопе

Ровно сорок дней и сорок ночей

Мочит землю дождь проливной.

Больше суши нет, но успел ковчег

Оборудовать хитрый Ной.

Чем он богу потрафил – не знает никто,

Бог ему прошептал: – Не ной,

А скорее большое бери долото,

Строй ковчег, мой дружище Ной!

И Всемирный потоп, как одна из кар,

Начался в полуденный зной,

Но семь чистых и семь нечистых пар

На ковчег взял с собою Ной.

Звери есть хотят, и мычат и ревут,

Зубы выщеря за спиной.

Согласованный с богом держа маршрут,

Святым духом их кормит Ной.

То, что деялось там, на ковчеге том,

Вряд ли выдержать смог иной,

Но в терпении соревноваться с Христом,

Нос заткнув, порешил наш Ной.

Белой пеной плюет под ковчегом вода

И волну поднимает стеной…

Но считает, что эта вода – не беда

И плюет в эту воду Ной.

Даже ногти он успевает стричь,

Красит бороду басмой и хной

И жене своей говорит: – Не хнычь! –

Что-то чувствует старый Ной.

Выпускает пока старичок голубка:

– Над родной пролети страной

И ответь нам, насколько земля далека.

Это я прошу тебя, Ной.

Скоро голубь с лавровым листом прилетел,

Будто бы с искуплённой виной…

И с приправою супа тогда захотел –

Был гурманом, как видно, Ной.

А с лавровым листом очень вкусен суп:

Голубиный бульон, мясной.

И по-своему тоже умён и неглуп

Бывший чревоугодник Ной.

Он ковчег вывел прямо к горе Арарат

И, улегшись под сенью лесной,

Так сказал:– Мы посадим здесь сад-виноград,

А иначе я вам не Ной!

Я привёл вас, куда и хотел привести –

Этой мыслью я жил одной, –

Человечество чтоб от потопа спасти.

Бог со мною,– закончил Ной.

Можно было бы голубя не убивать?

Не согласен кто – спорь со мной!

Но свидетелей не хотел оставлять

Наш хитрец и спаситель Ной.

«Люди вспомнят, что я от потопа их спас –

Монумент мне воздвигнут стальной!»

Только крупно ошибся на этот раз,

Размечтался напрасно Ной.

Люди голубя помнят – его портрет

Украшает весь шар земной.

…А портрета Ноя нигде и нет.

Без портрета остался Ной.

* * *

Что за идиотизм? Что поэт – то Иисус.

До чего извращён поэтический вкус!

Разве мало героев из прошлых времен?

Ну сказал бы хоть кто-то, что – Наполеон.

Нет, все лезут в Иисусы: проси – не проси.

Скоро тесно нам станет от них на Руси.

Кто нам выход подскажет – куда их девать?

Разве на телеграфных столбах распинать?

* * *

Почему распяли Христа?

Что виной тому – суета?

Почему и в тени креста

Человек счастливей не стал?

Ну, прислушались бы к нему –

Много пищи он дал уму?

Может, всё это ни к чему,

Зря затеяли кутерьму.

Ведь не дело, молиться чтоб,

Протыкая перстами лоб,

И дубовый обжулить гроб,

А чтоб смерти поставить «стоп».

* * *

Иисуса распяли люди –

Кто об этом когда забудет?

Дело даже и не в Иуде –

Так за что все его лишь судят?

Что же те, что вокруг стояли,

И молчали, и проклинали,

Почему его не отняли,

Допустили как, что распяли?

Не признали его при жизни –

Так ли нужен он был Отчизне?

Почему хвалят лишь на тризне?

Ну а вдруг был бы раньше признан?

На Земле было б царство Христово,

Иль дрались бы друг с другом все снова?

Хорошо жить на всем на готовом.

От упреков бумажных сих – что вам?

Монолог Иисуса Христа

Всю историю как на духу расскажу,

Откровенья даю номинал:

Чтобы стало понятно любому ежу,

Кто Христа и когда распинал.

Невозможно иначе: поскольку я бог,

Бесконечен мой жизненный бег,

И хочу – не могу подвести я итог,

Пораженье принять за успех.

Пострадать за людей как-то вздумалось мне –

Благородная мысль так светла,

Что мурашки восторга пошли по спине,

Убегая от света чела.

Чтобы зря в шевелюре своей не скрести,

Паразитов скорей уморить –

Надо светлые мысли в себе завести,

Или тщательней голову мыть.

Это будет хотя бы единственный плюс

От желанья страдать за людей,

А не то я всё время как будто бы сплю

И не знаю, куда себя деть.

Бог-отец сотворил, не подумавши раз

О конце своих странных затей,

А расхлебывать мне – так вот и началась

Вся проблема отцов и детей.

Отступление

Разошёлся Иисус до вхожденья во вкус –

Мазохизмом захвачен дотла –

На кресте распростёрся, что трефовый туз –

Смерть его разве многих спасла?

Может быть, Иисус в этом сам виноват?

За людей хоть страдай – не страдай

По натуре своей все и так норовят

На горбу чужом въехаться в рай.

А подумал бы он: каждый был бы спасен,

Если б сам отвечал за себя.

От другого услышите собственный стон,

И замрите, его возлюбя.

Продолжение монолога

Я хотел их наставить на истинный путь –

Говорят: “Всё мы знаем давно.

Ты закуски побольше достать не забудь,

Превращай лучше воду в вино.”

Было их тысяч семь – не считал я совсем –

Пять хлебов и две рыбы на всех.

Перепились же все на единой хамсе –

Я имел тогда шумный успех.

Наконец, наступил кульминации миг:

Обступили – хоть их отгоняй.

Разделенье труда: я страдаю за них

И глазеют они на меня.

Шепчут промеж собой: “Так же может любой

Стать известным за пару минут:

Если выдержишь боль пред людскою толпой,

То тебя непременно распнут.

Значит, вывод один: если сердце в груди,

Если ты не ослаб головой –

В драку лучше не лезь, а постой, погоди –

И останешься дольше живой.

Ну, запомнят тебя, на груди сохранят

Твой со скорбным лицом амулет.

Можешь тешиться мыслью: “Запомнят меня!”

Но на свете тебя уже нет.

Хорошо Иисусу с таким-то отцом:

Если и на рожон занесёт,