Знакомство наше не было случайным – случайностям нет места на этом свете, управляемом неведомыми людям законами, незнание которых и заставляет их делать вывод о том, что нечто происходящее – случайно. А нас потянуло друг к другу – вы знаете, есть такие моменты, подобные любви с первого взгляда, когда человека неудержимо тянет к себе подобному – безразлично, мужчина это или женщина. Просто привлекает, приманивает к себе весь комплекс ощущений – внешний вид, манера держаться, жесты, слова, запах… Одна, казалось, незначительная фраза, брошенная вскользь, в пустоту, заставляет пристальнее всмотреться в человека и сразу же понять и принять его. Есть люди, к которым мгновенно чувствуешь симпатию – особенно если они стараются её вызвать…
Нечто подобное произошло с нами у книжного развала – коробейники как раз вывезли новый товар. Не помню, кто первый сказал ту волшебную фразу, сразу установившую между нами незримую связь, не помню саму фразу – всё сразу ушло и забылось. Мы шли и разговаривали, как будто знали друг друга много-много лет.
Он купил «Вампирскую сагу» – из серии дешёвых "олитературиваний" фильмов, я – Азимова.
Мы шли по улице и беседовали, споря. Каждый защищал своё: я – фантастику, он – литературу ужасов, но говорить было необыкновенно интересно, ведь главное – не в содержании беседы, а в ней самой.
– Фантастика – это тип литературы. Вся литература делится на реалистическую и фантастическую, – рассуждал я.
– И литературу ужасов, – вклинился он.
– Фантастика бывает историческая, современная, сказочная, научно-техническая… даже документальная…
– То же можно сказать и о литературе ужасов – действие может происходить в прошлом, настоящем…
– Ты имеешь в виду уголовную хронику? Но это же не литература! И потом – ты не продолжил: в будущем. У литературы ужасов нет будущего – она никогда не описывала будущее. Те ужасы, что построены на фантастическом сюжете – всего-навсего плохая фантастика. Ужасы – они ведь идут от неясных страхов подсознания, оставшихся с тех времен, когда человек был неразвитым, пользовался каменным рубилом и всего боялся.
– Не совсем так. Чего бояться, если в руке – рубило? Страх возникает, когда мозг развит до той степени, когда способен ощущать тот потусторонний мир, что находится совсем рядом с нашим, и иногда с ним взаимодействует.
– Параллельный мир? Значит, это – фантастика. Что и требовалось доказать: фантастика настолько широка, что включает в себя и литературу ужасов.
– Многие фантасты писали ужасы, – согласился он. – Если хочешь – зайдём ко мне, я дам тебе одну книгу…
Квартира свою он обставил необычно – в прихожей, словно пародируя Ильфа и Петрова, стоял скелет – очевидно, купленный в магазине учебных пособий, хотя скорее всего, в комиссионке: уж очень выглядел старым и жёлтым. Под потолком, расправив крылья, висело чучело летучей мыши. На шкафу, нахохлившись, сидел филин – наверное, тоже чучело. А с засохшего ствола дерева, прикреплённого к стене и образующего с ней нечто вроде диорамы дремучего леса, по которому цепочкой шли волки с горящими глазами – фотообои смотрелись на редкость реалистично, – свешивалась змея. Угол комнаты затянула сетка паутины, в центре которой чёрным пятном темнел огромный мохнатый паук с белым восьмиконечным крестом на спине.
Основное место в комнате занимали книжные полки, имитированные под гнилое дерево, поросшее мхом и лишайниками. Корешки книг пестрели кладбищенскими атрибутами и словами, взятыми из "Антологии нечистой силы" – с незначительными добавлениями общеупотребительных слов.
– Тебе нравится бояться? – спросил я.
– Меня больше интересует теория страха, – ответил он. – Чего вообще боятся люди.
– Мне казалось, что страшное интересует лишь в определённом возрасте, – попытался уколоть я его.
– Я в детстве тоже одну фантастику читал, – парировал он.
Вдруг погас свет.
– Авария, – пробормотал он. – Подожди, зажгу свечу, – и удалился на кухню. В темноте комнаты светились парные точки: глаза филина на шкафу, глаза змеи на дереве и глаза волков на картине.
– Мне нравится сидеть вот так, – он появился на пороге и в трепещущем пламени свечи выглядел особенно мрачно, – в полумраке, когда углы полны неясными тенями, и неизвестно, что может выползти оттуда…
Я пожал плечами:
– Ты боишься темноты?
Он чуть помедлил с ответом.
– Нет, не боюсь… Но мне становится так странно, будто я – уже не я, а какое-то иное существо. Не человек… – он замолчал, присаживаясь на ручку кресла.
– Знаешь, мне тоже иногда так кажется. По-моему, это от неудовлетворенности реальностью – хочется уйти в какой-то иной мир, пусть даже выдуманный. Мне – в мир фантастики, тебе – в мир вампиров…
– Зачем мне уходить в мир вампиров, когда я пришёл оттуда? – глухим голосом произнёс он, и встал, нависая надо мной и меняясь самым устрашающим образом: зловещая ухмылка исказила губы, в глазах появился красноватый блеск – или то отражалось пламя свечи?
– Ты думаешь, я позвал тебя, чтобы поспорить о литературе? – он монотонно засмеялся. – Я хочу съесть тебя! – И протянул ко мне левую руку, из которой быстро вырастали когти, острые и кривые.
