Христиерн II и Густав Ваза - [8]

И лилии белее, непорочней

Была ее душа; — добра, как агнец,

На помощь ближнему стрелы быстрей.

И выбрала она по сердцу друга,

И сердце отдала ему с рукой.

Спроси ты всякого, кто знал Кронсгельма,

И скажут все, что генерал Кронсгельм

Достоин был ее по всем правам.

Восторгами любви часы они считали.

Счастливая! знать, возбудила зависть

Ты Неба самого. Христиерн увидел

Екатерину — и... желаньем воспалился.

Власть, почести, услуги, злато, страх, —

Все, все испытано, что мог он испытать;

Ничто не помогло. Но Христиерна ль

Страстям когда преграды знать? Похитил

Он мать твою, и лилия стопой

Порочною осквернена, и агнец,

Испив насильственно из ядовитых струй,

В страданиях жизнь кончил...

Эрик

               А отец?

Гаральд

Отец?.. Еще задолго до того

Против насилия последний крик его

В морской пучине заглушён

Эрик

О, Господи! и жив еще злодей!

Нож, нож!

(Ищет орудия на себе и на Гаральде и не найдя.)

     Нет ничего!.. Обломком стула...

Подушкой...

Гаральд

(закрывая ему рот рукою и удерживая его)

      Тише, тише, ты разбудишь

Его.

Эрик

   Да, разбужу, чтоб смерть

Ужаснее лицом к лицу он видел...

Гаральд

Безумный! стоит лишь — удар шнурка,

И стража явится скорее мысли.

Хотя б успел?.. зачем?.. он должен жить:

Я требую того... ты мне клялся.

Эрик

Клялся безумный!.. да!

(Плачет, потом немного погодя.)

           И не было кому

Позора матери досель отмстить!

Гаральд

Был сын у ней еще... Гаральд: я — старший,

А ты — меньшой.

Эрик

         И ты, ты столько лет

Жизнь маешь на земле, ешь, пьешь и — шутишь?

Гаральд

Шучу!.. шучу, любезный брат!..

Да мало этого, я забавляю

Убийцу матери моей, отца,

Когда печален он, гоню печаль

С чела, изрытого злодейской думой;

Служу ему лазутчиком, слугой,

Какого он вернее не имел;

И более — его хранитель — гений,

Смотрю за ним я неусыпным оком,

Как за дитёй своим, чтобы убийцы нож

Его на праздниках народных не коснулся,

Чтоб яду не подсыпали ему

На тайных оргиях, в любимое вино:

Все сам я пробую сперва... Шучу,

Любезный!.. но пора придет — развязка шутке!

Он должен жить, я говорю,

И будет долго жить, пока Господь

Не позовет его к суду другому.

Уж близок грозный срок — покуда тайна —

И жизнь ему тошнее будет смерти.

Беду он эту и во сне не видит.

Все помыслы, все бытие его

Теперь устремлены, как плен Густава

Упрочить навсегда: а там... куют

На самого железа вечные.

Но чтобы силы разделить злодея,

Чтоб жертвой лакомой развлечь его,

Скорей дадим свободу Эриксону —

На этих днях... тем лучше, чем скорей,

Пока лукавый упоен счастливым

Успехом замыслов своих лукавых,

Пока не родилися подозренья.

Ты будешь помогать... не спрашивай,

Где, как и чем; узнаешь, время будет.

Эрик

Готов исполнить все, хоть в ад вели

Сойти, чтобы достать орудья мести.

Гаральд

Теперь я расскажу тебе, где был я

По смерти матери, и от кого

Узнал я тайну нашего семейства.

Короток мой рассказ: к монахам отдан,

И там воспитан был у иезуита.

Духовника он матери был друг

И, искушению когда прошла пора,

Он рассказал мне все, что слышал ты.

Тогда же в сердце зароилось мщенье;

Рука моя не раз кинжал точила;

Но я, лукавством искушен, другой

Искусней и вернее план придумал.

Христьерн шутов любил: я сделался шутом,

И скоро шутками обитель возмутил.

Ютландии правитель, Магнус Мундс,

Меня увидел... полюбил, увез,

Пристроил у себя, направил к цели...

И наконец Христьерну подарил.

Три года здесь...

Эрик

         Неужели он не знает,

Что ты Кронсгельма сын?

Гаральд

            Проникнул тотчас,

Меня ж ни в чем не подозревает он.

Что до тебя, безвестный сирота,

Воспитан королем, пошел ты в гору

И у руки его стоишь, любимый паж!

Эрик

Недаром я его возненавидел.

Гаральд

Вот все... Да, да, я позабыл сказать,

Был сын у них, отвергнутый законом.

Эрик

Где ж он?

Гаральд

     Быть может, первый детский крик

Его в полночный час был задушен

Наемного рукой злодея; может быть,

И видела одна луна, как ангел смерти

На зеркале холодных вод писал

Таинственный свой круг... Мир мертвым!

(На башне бьет полночь.)

Полночный час!.. Святой, великий час!

В последний раз, когда ее я видел,

Под белой пеленой она в гробу лежала.

Как хороша была с венком на голове

Из белых роз!

Эрик

       Кто?

Гаральд

          Мать! улыбкой мертвых губ,

Казалось мне, со мной еще хотела

Беседовать...

Эрик

       Пахнул откуда ветер!

Гаральд

Затворены все двери, и никто

Не смеет в этот час...

Эрик

           Мне страшно что-то;

Мороз меня насквозь проникнул.

(Им чудится тень матери.)

Гаральд

                Боже!

Она.

Эрик

   Она?.. Тень милая, помедли!

Гаральд

Прости, что мы встревожили твой прах,

И дай благословенье нам, родная!

Слышен крик из отделения, где находится король.

Явление VII

Те же и Христиерн.

Христиерн

(прибегая, бледный, в исступлении)

Екатерина, сжалься!.. Дети, о скажите,

Что вы счастливы... Ради Бога.

(Гаральд и Эрик, обнявшись одной рукой, закрывают друг друга епанчей своею.)

Гаральд

Король!

Эрик

    Ужасный призрак!

Кровь, кровь на нем; струями

Бежит с его одежды.

Гаральд

          Лужа

Кровавая под ним стоит.

Эрик

            О, Боже!..

Сгинь, сгинь, проклятое виденье!

Христиерн

                    Дети!

(Влачится к стене, дергает за звонок, и падает; прибегают служители, офицеры и стража.)

АКТ III

Явление I

Комната со сводами, в окнах решетки железные. Напротив к левой стороне дверь; направо две двери.