Христиерн II и Густав Ваза - [6]

И, болию его чтоб потешаться,

Кругом собрали зрителей наемных:

Теперь цветами жертву убирают;

Но крови не уняться из-под них!

Христиерн

Винюсь, меж нами были счеты,

Которые очистить надо было.

Теперь, Густав, с тобою поквитались,

И старое вино мы новым заменим.

Сюда поближе, к стороне сердечной.

(Указывает ему на место с левой стороны.)

Густав

Где я? опомниться я не могу.

Христиерн

Так ты нейдешь на дружеский мой зов?

Гордец! король твой сам к тебе подходит

(Приближаясь к Густаву.)

И руку подает тебе в знак мира.

Ну, руку мне!

Густав

       Не троньте, государь,

Еще не стерлось с ней клеймо железа.

Христиерн

Король рукой своей клеймо стирает,

И кто осмелится тебе напомнить,

Что цепи ты когда-нибудь носил,

Поймет тот бремя их.

Густав

(становится на одно колено и целует у него руку)

           Невольно покоряюсь:

Ты за орудие такое взялся,

Какому и враги противиться не смеют.

Христиерн

(садясь)

Елисавета, руку дорогому гостю!

Елисавета

(подает Густаву руку)

От сердца мой привет.

Густав

(целует у ней руку, став на одно колено)

          (Бальзам чудесный,

Каких глубоких ран не заживишь!)

Христиерн

Когда б я долее на сердце зло держал,

Напомнил бы тебе, как дочь, забыв

Родителя святое приказанье

И стыд девичий, воздала тебе

Дань должную средь рыцарей и дам.

Я, я, отец, не оскорбился этим;

Напротив, — дочери хвалю к тебе вниманье.

Не скрылось также от меня, что паж

Какой-то горячо уж слишком встретил

Тебя, Густав... Другому, не Христьерну,

Он поплатился б головой своей.

Густав

Еще благодарю, мой государь!

Христиерн

Теперь ты гость наш, не заложник,

И гостю угодить душой мы рады.

Воспитан ты в горах; охота

Была тебе любимою забавой

Из детства, и лесов мохнатый житель

Не раз под богатырскою рукой

Твоею, издыхая, прославлял

Густава Вазы силу и искусство.

Моя Елисавета — также

Не юга дочь: смирять коней ретивых,

Стрелой оленей метко догонять

И сокола пускать искусно в небо

Рука ее привыкла — вот тебе

Товарищ для охоты; если ты

Не будешь помнить зла.

Густав

            Забыто все,

Все, кроме клятв, запечатленных честью

Моей и честью короля Христьерна.

Теперь позволь мне, государь, исполнить

Священный долг: мать ждет меня давно;

Спешу ей дать и сына, и свободу,

И вести об отце моем.

Христиерн

           Так скоро!

Когда своим разбитым членам от тревог

Стихии грозной не дал отдохнуть?

Когда и ум и сердце не успели

Опомниться от стольких треволнений,

Тебя так долго искушавших?

Густав

К суровостям стихий привыкли члены

Мои от малах лет; судьбы же ласки

Еще меня досель не баловали:

Так неге мне теперь ли предаваться?

Когда поставлен ратник на часы,

Сойдет ли с них за тем,

Что дождик бьет его, иль он устал?

Христиерн

По крайней мере, мать твою, старушку

Больную, хилую, предупредить

Нам должно бы; нечаянность убить

Бедняжку может... право, подожди

До завтра, добрый друг!

Густав

            Она в цепях

Меня уж видела, чего же боле!

Христиерн

Подходит ночь.

Густав

       Что ночь, что день, любовь

В подобных случаях не разбирает.

Христиерн

Старушка сну давно, чай, предалася.

Густав

Неужли прогневится мать, когда

Ее разбудит сын свиданья поцелуем?

Христиерн

Сдаюся; волен делать здесь, что хочешь.

Но виноват, ее предупредить я должен:

В подобных случаях любовь безумна!

(Говорит на ухо Ландселю.)

Ночь добрая, Густав!

Елисавета посылает ему поклон рукой. Густав удаляется, за ним начальник замка; Христиерн дает знак окружающим его, все удаляются, кроме Елисаветы и баронессы Ландсель.

Явление II

Христиерн, Елисавета и баронесса Ландсель.

Христиерн

(Елисавете, взяв ее руку)

Хотел бы помощи твоей просить.

Елисавета

Ты можешь приказать мне, государь!

Христиерн

Вот видишь, щекотливы могут быть

Для слуха твоего мои слова;

Но, думать надо, не противны сердцу

Они... по крайней мере, я привык

К той мысли, что взаимность чувств

Тебя соединяет... с Эриксоном...

И, если не ошибся, с той поры,

Как он послом от Шведов был у нас...

Два года уж тому... Неравнодушной

Тебя и ныне видел... Ты молчишь?

Елисавета

Когда отец прочел в душе моей, не смею

Я долее скрываться от него.

Но сердцу пищу мне зачем давать?

К чему?.. Заложник он, едва не пленник...

Христиерн

Кто знает, Промысл сам к чему его готовит!

Он пленник ныне — завтра царь... Я хил,

Наследника прямого не имею,

И... остальное можешь ты понять.

Елисавета

Что ж делать я должна?

Христиерн

           Прямая дурочка!

Скажи яснее... чары красоты,

Ума, любезности... взгляд кстати и улыбку,

Словечко впору... ведь вы так искусны,

Когда пленять захочете... природа

Тебя так щедро наделила!

Все хитро расточай перед Густавом,

Чтоб пленника мне крепче привязать.

Елисавета

Тебе?.. отец мой!.. И ты, ты решился

Сказать мне это?.. Чтоб Елисавета

Унизилась до роли площадной

Прелестницы?.. Когда ты хочешь знать.

Люблю его, люблю в нем благородство,

Возвышенность души и вкрадчивость ума,

И ту суровую красу лица,

Которым дщери Севера не смеют

Противиться. Любовь его — мне жизнь,

Свет солнца, воздух, все, чем жизнь красна;

Но я хочу в любви свободы — волен он

Меня любить и не любить; счастливой

Я чту себя, что взоры он и сердце

На мне остановил; ему принадлежать,

Иль Богу — вот обет души моей!

Но чарами своими не хочу

Я счастья своего купить.

Христиерн

            Довольно!

Прими слова мои за испытанье,