Христианство Востока и Запада: в поисках зримого проявления единства - [81]

Ещё до II Ватиканского собора 1-я Всеправославная конференция, которая проходила с 24 сентября по 1 октября 1961 г. на острове Родос, подробно занималась «отношением Православной церкви к остальному христианскому миру». Относительно Католической церкви она высказалась за «развитие отношений в духе Любви Христовой, особенно согласно пунктам, предусмотренным посланием патриархата от января 1920 года». 2-я конференция 1963 г. дополнила эти решения и высказала пожелание начать с Католической церковью «диалог на условиях равнозначности». В своём «послании» конференция сообщает, что она «принимает выдвинутое по инициативе Его Святейшества Вселенского патриарха Афинагора предложение Вселенского патриархата, решив единогласно, что наша Православная восточная церковь предлагает достойной уважения Римско-католической церкви начать диалог между обеими церквами на равных условиях».

Когда II Ватиканский собор принял в 1964 г. Декрет об экуменизме, он ответил на это обращение и пояснял в ст. 9: «Нужно узнать дух и образ мыслей отделённых братьев. Для этого необходимо исследование согласно истине и в доброжелательном духе. ...Этому будут полезны совместные встречи, особенно для обсуждения богословских вопросов, где каждый говорит с другим на равных (par cum pari agat)... В таком диалоге может стать яснее и реальное положение Католической церкви».

После описанного в обеих церквах возвращения к традиционной экклезиологии в поисках примирения между ними должны использоваться только такие методы, которые во времена совместных вселенских соборов были само собой разумеющимися, то есть равноправные дискуссии. Подобное возвращение к традициям, увы, ещё не стало всеобщим достоянием. Католическая церковь причисляет II Ватиканский собор к тем 21 соборам, которые она называет вселенскими и за которыми признаётся высший внутрицерковный авторитет. И не следует упускать из виду то, чему учит история Церкви: после каждого вселенского собора проходит много времени, прежде чем церковная жизнь пойдёт полностью под знаком новых решений. Поэтому можно и сейчас легко натолкнуться среди католиков на клириков и мирян или даже на целые общины, которые думают по-старому.

На православной стороне эти новые установки имеют тоже пока только предварительный характер, потому что они приняты не собором, но органом, который лишь подготавливает все-православный собор и предлагает для этого проекты решений. Строгий порядок работы подготовительного органа делает вероятным, что собор, если он соберётся, примет эти предложения. Однако следует знать, что проекты, принятые Комиссией, вовсе не являются строго обязательными ни для одной из автокефальных православных церквей. Поэтому не следует удивляться, что на православной стороне никому не возбраняется открыто возражать новому образу мыслей.

1. Новые проблемы, возникшие после окончания государственного подавления униатских церквей

Сколь велика была тяжесть, возложенная на униатских клириков и верующих при «возвращении в лоно Православной церкви», может определить лишь тот, кто примет в расчёт, что принудительные мероприятия проводились как раз в пору, когда была только что опубликована энциклика «Mystici corporis», и незадолго до энциклики «Humani generis». Католики восточного обряда, которых это касалось, были охвачены по поводу этих папских посланий глубокой тревогой, полагая, что разрыв связи с Римом означает для них утрату их членства в Церкви Христа. Они оказывали сопротивление, и тоталитарное государство не смогло уничтожить их церкви.

Но в те десятилетия, когда униаты подвергались преследованиям из-за своей верности экклезиологии Пия XII, Католическая церковь углубила своё экуменическое сознание и пересмотрела свои взгляды на экклезиологическую исключительность. Для многих униатов стало большой проблемой осознать, что в то время, когда их преследовали за нерушимую приверженность папе, Католическая церковь начала признавать и Православную церковь в качестве настоящей церкви-сестры. Им предстоит ещё долго прилагать усилия к тому, чтобы адаптироваться к изменениям, которые вначале были для них абсолютно неприемлемыми. Должно пройти определённое время, чтобы и со стороны православных получил всеобщее признание тот экклезиологический принцип, который православные богословы признали лишь в новейшее время и который Комиссия по православно-католическому диалогу во введении к Баламанскому документу сформулировала следующим образом: «Что касается католических восточных церквей, то ясно, что они, являясь частью Католической церкви, имеют право существовать и действовать в соответствии с духовными потребностями их верующих».

Когда униатские церкви Западной Украины, Трансильвании и Словакии вернулись в общественную жизнь, выход их из подполья интерпретировался определёнными кругами как «новое насаждение униатских церквей» в этих странах. Это чрезвычайно возмущало верующих. Кто так говорит, тот не хочет принять во внимание, что униатские церкви существуют в этих землях на протяжении столетий. Их жизнь как общин, провозглашающих Евангелие Христа и совершающих таинства, не прерывалась, когда они были лишены гражданских прав, и верующим было грубо отказано в праве человека на свободу совести. Высказывания православной стороны о «новом насаждении» или о чём-нибудь подобном, разумеется, увеличивали скепсис в отношении экклезиологии II Ватиканского собора вышедших из подполья церквей.