Хранительница тайн - [40]

Взлетев по ступенькам, Долли вставила ключ в замок и проскользнула в гардеробную леди Гвендолен. Не в тесную каморку, где каждое утро выбирала для хозяйки новую цветастую хламиду. Эта гардеробная хранила бесчисленные платья, туфли, шляпы, словно сошедшие со страниц светской хроники. Шелка и меха висели в громадных открытых шкафах, шитые по мерке атласные туфельки стояли в ряд на длиннющих полках. Круглые шляпные коробки с названиями модных домов – Скьяпарелли, Коко Шанель, Роз Валуа – высились до самого потолка, добраться до верхушки можно было лишь по стоявшей тут же изящной белой стремянке.

Напротив окна, забранного бархатными шторами до пола (из-за налетов их не раздвигали), на столике с гнутыми ножками стояло овальное зеркало, лежали гребенки и щетки с серебряными ручками. Кроме них на столике располагались фотографии в изящных рамках. На всех карточках были запечатлены две девушки: Пенелопа и Гвендолен Колдикотт, иногда в студии, иногда на светских раутах. Одна фотография неизменно приковывала взгляд Долли. Сесил Битон[13] снял сестер Колдикотт, которым было в ту пору лет по тридцать пять, на огромной винтовой лестнице. Леди Гвендолен, уперев руку в бок, смотрела прямо в камеру, взгляд ее сестры был устремлен на что-то (или кого-то) за кадром. В тот вечер Пенелопа влюбилась, а жизнь ее сестры пошла кувырком.

Бедная леди Гвендолен. Как она была хороша! В тот злополучный вечер она понятия не имела, что счастливые дни миновали. Невозможно было поверить, что эта юная красавица и старуха наверху – одна и та же женщина (Долли, как свойственно молодым, не задумывалась, что и ее ждет такая же участь). Всему виной, думала Долли, потери и предательство, которые разрушают человека не только изнутри, но и снаружи. На леди Гвендолен было вечернее платье темного атласа, мягко облегавшее фигуру. Долли обшарила весь гардероб и наконец нашла его. Какова же была ее радость, когда платье оказалось темно-красным – самым эффектным из цветов!

Это было первым платьем леди Гвендолен, которое она примерила, однако далеко не последним. Вечерами, пока Китти и остальные девушки еще не вернулись и особняк на Кемпден-гроув принадлежал ей одной, Долли играла в переодевания. Усаживалась за столик, припудривала декольте, перебирала бриллиантовые заколки и расчесывала волосы, воображая, что на серебряной щетке выгравировано ее имя…

Впрочем, сегодня Долли было не до переодеваний. Усевшись по-турецки на диванчик, она принялась очищать банан. Покончив с этим, Долли закрыла глаза, откусила первый кусочек и блаженно вздохнула. И впрямь, запретный плод сладок. Доев банан, она аккуратно положила шкурку рядом с собой на диван, после чего, сытая и довольная, приступила к работе. Долли кое-что обещала Вивьен и собиралась сдержать обещание.

Прежде всего Долли вытянула из-под шкафа пустую шляпную коробку. Вчера она освободила ее, вставив шляпки одну в одну. Теперь следовало сложить в коробку одежду, которую она успела отобрать. Такой работой вполне могла бы заниматься ее мать, не случись то, что случилось. Женская добровольческая служба собирала, чинила, перешивала вещи, чтобы пожертвовать нуждающимся, и Долли стремилась внести свой вклад в общее дело. Однако, по правде сказать, больше всего ей хотелось потрясти сообщниц щедрым даром и, разумеется, поддержать Вивьен, которая все это затеяла.

На последнем собрании речь зашла о бинтах, игрушках для бездомных детей и пижамах для раненых. Когда пожилые матроны яростно заспорили, кто из них лучшая швея и чью выкройку следует использовать для тряпичных кукол, Дороти и Вивьен обменялись заговорщическими взглядами и спокойно принялись за работу, игнорируя стоявший вокруг гвалт.

Именно для того, чтобы проводить время с Вивьен, Долли и вступила в ряды добровольческой службы (кроме того, она надеялась, что теперь биржа труда не мобилизует ее в какое-нибудь ужасное место вроде военного завода). Учитывая привязчивость леди Гвендолен (та соглашалась отпускать Долли от себя лишь на одно воскресенье в месяц) и загруженность Вивьен, которой приходилось делить свое время между обязанностями идеальной жены и добровольца, они могли видеться только на собраниях общества.

Долли пристально разглядывала блузку, прикидывая, достаточно ли она невзрачна (несмотря на ярлык Диора на внутреннем шве), чтобы окончить жизнь в качестве перевязочного материала, когда внизу раздался топот. Дверь распахнулась, кухарка прикрикнула на приходящую уборщицу… Почти три, а значит, пора будить медведя от спячки. Прикрыв коробку крышкой и засунув ее подальше, Долли расправила юбку и приготовилась к ежевечернему сеансу карточной игры.

– Еще одно письмо от твоего Джимми, – сказала Китти, протягивая конверт.

Китти с ногами забралась на кушетку, напротив нее Бетти и Сьюзен листали старый номер «Вог». С месяц назад, к ужасу кухарки, девушки задвинули рояль в угол, и теперь Луиза в одном белье проделывала на восточном ковре весьма рискованные гимнастические упражнения.

Долли закурила и уселась в старое кожаное кресло, негласно принадлежавшее ей, – высокое положение компаньонки леди Гвендолен никем не оспаривалось. Неважно, что Долли поселилась на Кемпден-гроув всего за месяц-два до девушек, они неизменно обращались к ней за разъяснениями или спрашивали разрешения осмотреть дом. Поначалу это смешило Долли, потом она привыкла и стала относиться к просьбам как к должному.