Хранительница тайн - [42]

Долли уставилась в потолок, слушая танцевальную мелодию из радиоприемника снизу. Симпатичная ванная: черно-белые плитки и множество блестящих металлических кранов и поручней. Видел бы Перегрин, ужасный племянник леди Гвендолен, панталоны, лифчики и чулки, которые сушатся на трубах! Эта мысль рассмешила Долли.

Приподнявшись повыше, чтобы не замочить книгу и сигарету (излишняя предосторожность – что такое каких-то пять дюймов), она нашла нужное место. Старый учитель приглашает Хамфри – талантливого писателя, но глубоко несчастного человека, – прочесть лекцию о литературе и отобедать с ним в тишине его скромного жилища. После ужина Хамфри медленно бредет через темнеющий сад к машине, размышляя о превратностях жизни и «жестоком беге времени», доходит до озера, и тут его взгляд привлекает нечто особенное:

«Хамфри погасил фонарик и затаился в тени купальни. Стеклянные светильники свисали с веток, огоньки свечей трепетали в теплом ночном воздухе. Босоногая девушка, совсем дитя, в простеньком летнем платьице до колен, стояла посреди огней. Темные волосы падали на плечи, лунный свет подчеркивал изысканный профиль. Хамфри заметил, что губы девушки движутся, словно она шепчет стихи. Ее лицо отличалось совершенной красотой, но Хамфри очаровало не оно, а руки. Тело оставалось неподвижным, а руки двигались: аккуратными точными и необыкновенно изящными движениями она перебирала пальцами, словно пряла невидимую пряжу.

Хамфри знавал женщин красивых и соблазнительных, но куда им было до этой девушки. Причудливым образом в ней сочетались детская чистота и женская привлекательность. И то, что он увидел ее в естественном окружении, наблюдал свободные движения ее тела, иступленная мечтательность ее лица… это завораживало.

Хамфри вышел из тени. Девушка заметила его, однако не испугалась, а с улыбкой промолвила:

– Какое волшебство – плавать в лунном свете!..»

Здесь глава кончилась, а с ней и сигарета; вода остывала. Тщательно намыливая руки, Долли размышляла, способен ли Джимми на такие чувства, как герой книги.

Долли встала, потянулась за полотенцем, и ее взгляд упал на собственное отражение в зеркале. Интересно, как она выглядит со стороны? Каштановые волосы, карие глаза – слава богу, не слишком близко посаженные, – и дерзкий курносый носик. Отличается ли ее красота от красоты Вивьен? Остановился бы мужчина вроде Генри Дженкинса, словно громом пораженный, при виде Долли, шепчущей стихи в лунном свете?

Ибо Виола, героиня книги, несомненно, была списана с Вивьен. На это указывали не только сходство биографии, но и резко очерченные губы героини, кошачий разрез глаз, манера застывать, вглядываясь в то, что видела только она. Именно такой наблюдала ее Долли из окна особняка леди Гвендолен.

Долли придвинулась ближе к зеркалу. В тишине ванной раздавалось ее дыхание. Что Вивьен почувствовала, когда поняла, что очаровала такого мужчину, как Генри Дженкинс? Мужчину старше и опытнее, мужчину, вхожего в мир литературы и высший свет? Когда он предложил ей руку и сердце, вырвал из серых будней и увез в Лондон, где из юной дикарки она превратилась в изысканную даму в жемчужном ожерелье, благоухающую духами «Шанель номер пять»?

Тук-тук.

– Есть кто живой?

Голос Китти из-за двери застал Долли врасплох.

– Минутку, – отозвалась она.

– Слава богу, а то я решила, что ты утонула.

– Нет, не утонула.

– Закончила?

– Да, выхожу.

– Уже почти полдесятого, Долл, а у меня встреча с очень симпатичным летчиком в клубе «Карибы». Не хочешь потанцевать? Он обещал привести приятелей. Один из них о тебе спрашивал.

– Не сегодня.

– Ты меня слышишь, Долл? Летчики! Бравые герои!

– Если помнишь, у меня уже есть один. К тому же сегодня я дежурю в благотворительной столовой.

– Неужели вдовы и старые девы разок без тебя не обойдутся?

Долли не ответила.

– Ладно, как знаешь, – сказала Китти после паузы. – Луиза рвется занять твое место.

Куда ей, подумала Долли.

– Повеселитесь там хорошенько, – пожелала она Китти и дождалась, пока та ушла.

Только когда шаги девушек стихли, Долли стянула с головы шарф и начала распутывать кудряшки, оттягивая волосы вниз, чтобы они легли гладкими волнами.

Так-то лучше. Она удовлетворенно вздохнула и принялась нашептывать что-то поэтическое (стихов Долли не знала, но слова «Чаттануга-чуча» оказались отличной заменой). Затем подняла руки и стала перебирать в воздухе пальцами, словно пряла невидимую пряжу. То, что она увидела в зеркале, вызвало на губах Долли легкую улыбку. Ну чем не Виола из книжки?

12

На следующей неделе, декабрь 1940 года

Наконец наступил вечер субботы. Стоя перед зеркалом, Джимми тщетно пытался укротить особенно непослушные темные пряди. Без бриолина пустая трата времени, однако позволить себе лишнюю баночку в этом месяце он не мог. При помощи воды и уговоров ему удалось достигнуть кое-каких результатов, впрочем, весьма скромных. Лампочка мигнула. Только бы не погасла. Он уже вывернул одну в гостиной, на очереди ванная. Чего доброго скоро придется мыться в темноте. Джимми стоял в полумраке, слушая обрывки музыки, долетавшие из радиоприемника снизу. Лампочка снова вспыхнула, Джимми воспрянул духом и принялся насвистывать «В настроении» Гленна Миллера.