Хранительница меридиана - [12]

С берега следили за соревнованием.

— Ай да девочка! — похвалили Полю, когда она вышла из воды.

Приплыл мужчина.

— Вы чудесно плаваете! — сказал он.

Поля улыбнулась.

— Она чемпион, — сказала Лорка.

— Простите, вы не Галя Прозуменщикова? — спросил мужчина.

— Нет, я Поля. А ты, Лорка, молчи! — Она сердито шлепнула сестренку и, чтоб о ней забыли, открыла книгу и стала читать. Книга была приключенческая, девочка увлеклась, и вдруг на колени посыпались золотые персики.

Это я, — сказал Артемида. — Возьми. За победу.

— Спасибо! Лорка, смотри, какие персики!

Артемида был доволен, что фрукты понравились, но скоро лицо у него стало напряженным.

— Беседку, где скульптура пограничника, знаешь? — спросил он, отвернувшись. — Там возле лестницы камень. Под ним.

И Артемида убежал.

«Завтра в 10.00 у входа в крепость».

Поля сдвинула брови, скомкала бумажку, но потом улыбнулась.

Был короткий южный вечер. На чистом серебристом поле неба зияла дырой черная гора. На голой хребтине торчали зубчатые стены и квадраты башни. Генуэзская крепость. Пятьсот лет назад между зубцами стен зловеще блестели шлемы воинов.

Чудаки эти древние полководцы! Зачем штурмовать скалы и стены? За Алчаком, километрах в пяти, пустыня. Даже сейчас. Высаживайся и ступай своей дорогой. Пусть сидят себе в крепости железные шлемы!

Крепость была скучная. Стены как стены, обыкновенный камень. Башни обрушились, объяснительные таблички потемнели и тоже были скучными. Крытые глубокие ямы «предположительно» назывались хранилищем воды, в башнях «предположительно» жили древние командоры.

Артемида заметил, что Поля хмурится, и показал на скалу, вокруг которой темнели развалины крепостных стен, а на вершине косо врезалась в небо неприступная цитадель.

— Там, — сказал Артемида, — жила самая прекрасная девушка. Дочь архонта, правителя города. Ее любил Диофант, лучший полководец понтийского царя Митридата. А вот она любила пастуха. Пастуха убили, а девушка бросилась в море. Эту башню зовут Кыз-Кулэ, Девичья башня. Но есть и другое предположение: Кэз-Кулэ — это глаз башни, маяк.

— Все у вас тут предположительное! — рассердилась Поля. — Я была у бабушки в Суздали, и там есть монастырь, где похоронен князь Пожарский. Настоящий, а не предположительный.

Артемида обиделся и замолчал. Он рассказал самую красивую легенду древнего Судака, а эта ехидная девчонка опять придралась. Но Поле вдруг захотелось побывать в Девичьей башне.

По едва приметным ступеням, выбитым в камне, они поднялись на вершину. Лорку несли попеременно. Лорка была тяжелая, подъем крут, и они запыхались.

Внизу, обведенное у берегов белым контуром, разлинованное, как тетрадка, было море. Сначала казалось, что оно большое, а когда Поля пригляделась, то увидала, что море маленькое. Горизонт начинается совсем близко, сразу за Алчаком. Это огорчило Полю.

— Смотри! — крикнул вдруг Артемида. — Лодка!

Это было странное видение. В той стороне, где было солнце, горизонт ломался. Дымчатое, темное море вдруг обрывалось, и там стояло плоское небо, бронзовое, как древнее зеркало. Посреди этого зеркала едва заметно двигалось судно. Оно поднялось высоко, до уровня сиреневой Медведь-горы, и все поднималось и поднималось.

— Обман зрения, — сказал Артемида.

— Нет, — возразила Поля. — Они засмотрелись и наехали на небо. Они скоро приедут на солнце!

— Ловкачи! — согласился Артемида.

Конечно, судно плыло по воде, но Артемида был рад, что Поле хоть что-то понравилось в Судаке.

— А сколько времени? — спросила Лорка.

«Возле входа на городской пляж. В 7.00».

Поля складывает записку и прячет в кармашек.

Любимое платье — голубое. Любимые туфли — белые. Туфли разговаривают с цикадами. «Гдззе!» — кричат цикады. «Тут, тут, тут», — отвечают туфельки.

Поля не узнала Артемиду. Навстречу ей шел высокий молодой человек в костюме, с галстуком.

— Артемида! — ахнула Поля. — Ты прямо как настоящий кавалер.

— А ты как балерина!

— Не злись, а то уйду.

— А я не злюсь. Я билеты на танцы купил.

— Тогда пошли. Музыка уже играет.

Они танцевали фокстрот, танго. Танцевали по-старому, пристукивая каблучком о каблучок.

— А ты чарльстонить умеешь? — спросил Артемида.

— Давай!

«Ну-ка! Ну-ка! — позвала музыка. — Ну-ка! Ну-ка! Ну-ка!»

Поводя плечами, они разошлись. Подальше друг от друга, чтобы видеть, как танцует партнер. Поля улыбалась: держись, Артемида!

Артемида вскинул голову, бровью повел: поглядим!

Туфелька о туфельку! Как у меня ловко! А ты покажи, что можешь!

Черноморские мальчишки все могут!

Хвастун. А молодец!..

Музыканты заметили белые туфельки. Трубы ринулись сквозь толпу к центру.

«Ну-ка! Ну-ка! Ну-ка!»

Танцоры послабей потеснились к углам. Дорогу тем, кто может!

«Ну-ка! Ну-ка!»

«Ну-ка! Ну-ка! Ну-ка!»

— Смотрите, — сказала какая-то женщина, — чарльстон, а очень изящно.

Море шумело сильнее, чем днем. Голубой луч пограничного катера играл с волнами в догонялочки.

— Ты очень хорошо танцуешь! — сказал Артемида.

— Ты тоже.

— Знаешь, если бы они играли всю ночь, я бы танцевал всю ночь.

— Я тоже.

— Правда?

— Правда.

— Тихо. Море дышит.

— Правда. Коровы так дышат.

— Все-таки дураки, кто целуется!

— Ужасные дураки!

— Я бы сейчас хотел поплыть. И все плыть, плыть!..