Хранители оберегов - [12]

С их первого урока прошло уже больше месяца и пейзаж за окном, которым некогда восхищалась Бэлла, заметно переменился. Зелёное покрывало из пушистых крон деревьев прохудилось. То там, то тут в нём светилось дырки, прикрытые разноцветными заплатками: багряными – рябиновыми и ярко-оранжевыми, на длинных черешках, листьями маньчжурского ореха. Горы-стражи – Брат и Сестра стали угрюмее и словно бы согнулись под тяжестью осеннего неба, всегда печального, готового расплакаться холодным октябрьским дождём. И только море осталось прежним: спокойным и мудрым, с седым пенным прибоем, бьющимся о камни. Оно одно знало, что скоро снова наступит лето. Нужно просто чуточку подождать.

Бэлла тихонько вздохнула. Сделав глоток горячего чая, она сжала кружку в руках, пытаясь согреться. В последнее время её одолевала смутная тревога. Девочка сама не понимала, с чем она связана. На первый взгляд всё шло хорошо, даже очень. Учёба давалась ей легко. С бельчонком сложилось полное взаимопонимание, так что все малинкины задания они выполняли без особенного труда. У Бэллы отлично получалось связываться с обережком, видеть глазами зверька и слышать его ушами. Она могла ощутить запах ветра, но не так, как это делают люди, а по особенному, улавливая каждую принесённую им частичку и различая её на вкус. А уж определить по ней, откуда пришёл ветер, оказалось для неё сущим пустяком. Именно так девочка узнала об ароматном гречишном поле неподалёку. Во время обучения до них частенько доносились душистые, смешанные с пыльцой, сладковатые потоки воздуха. Когда Бэлла, наконец, сумела их попробовать, то чуть не объелась запахом до тошноты. Ещё несколько дней после, ни она, ни Хвостик не могли спокойно смотреть на гречку.

Девочка улыбнулась воспоминанию и, сунув в рот дольку цитрусового мармелада, перевела взгляд на Малинку. Малинка ей очень гордилась, и собой она гордилась, что из неё вышел такой замечательный преподаватель. Правда, ощущать предметы через обережек Бэлла так и не научилась. Должно быть, поэтому ей делалось грустно, ведь овладение этой способностью открывало путь к множеству интересных вещей. Скажем, для того, чтобы взобраться по стволу дерева, необходимо чувствовать на своих пальцах беличьи коготки, цепляющиеся за кору. Бэлле подобное пока не удавалось. Впрочем, даже Малинка признавала, что такое знание даётся нелегко. А уж как научить ему Андрея, Бэлла и вовсе не представляла.

Размышления прервал металлический цокот. Воробушек склёвывал крошки от пирога, горсткой насыпанные на дно перевёрнутой кружки.

– Почему у тебя такое имя? – спросил мальчик у Малинки. – Какое-то странное.

– Нисколечко оно не странное, – облизала девочка с ладоней сахар от мармелада. – Меня в честь прабабушки назвали. Она давно очень жила, ещё в те времена, когда Природа молчала.

– Молчала? – заинтересовалась Бэлла.

Малинка замерла, с секунду озадаченно глядя на друзей, но потом обречённо махнула рукой:

– В городе, видно, и историю по-другому учат. Точно не город, а мир другой, – пробубнила она себе под нос, но Бэлла с Андреем услышали и переглянулись. Они уже привыкли к мысли о том, что попали в какую-то иную, фантастическую, реальность, и расставаться с ней не хотели. Дети очень боялись, что узнай Малинка про то, что они действительно из другого мира, она перестанет в них верить и тогда всё, что их окружает, всё, чему они научились, навсегда исчезнет. Ведь волшебство существует лишь до тех пор, пока в него верят.

– Учим мы историю, – заверил девочку Андрей. – Учим. Просто мы про Природу ещё не проходили. У нас программа в школе другая. Сначала Иван Грозный, Наполеон…

Малинка обернулась на окно:

– Где?

– Что «где»?

– Где Иван Грозный?

– Не знаю, – озадаченно ответил мальчик и глянул на Бэллу. Та пожала плечами и добавила:

– Он вообще-то уже умер.

– Так там дух неживой?! – Малинка нервно почесала локоть, укутанный в толстый шерстяной рукав с красивым вязаным узором. Потом посмотрела на него и удивилась: – Вроде добрая примета. Видать, хороший человек он был.

– Кто? – хором спросили ребята.

– Тот, кого ты на поле видел. Этот ваш Иван. Грозный.

– Да не видел я его, – затряс головой растерянный Андрей.

– Как же не видел? Точно так и сказал: Иван Грозный, на поле он.

И тут Бэлла прыснула со смеху:

– Наполеон – это имя такое.

– Имя?! – не поверила ей Малинка. – Да разве ж можно так ребёнка называть? Ему ж теперь всю жизнь по полям ходить да маяться.

– Нет, нет – подхватил веселье Андрей, – он не русский. Наверное, на его языке это что-то другое значит. Хотя подождите, – вдруг стал серьёзным мальчик. – Наполеон и правда по полям ходил. Ну Бородино там и по другим, когда сражался.

– А я о чём толкую! Ещё моё́ имя чудным называли, – надула губки Малинка. – Прабабка-то колдуньей была. Дурное или глупое имя носить бы не стала!

– Колдуньей? Настоящей? – изумилась Бэлла.

– Настоящей, конечно. Ты искусственных что ли знаешь? – поддразнила подругу девочка.

– Я никаких колдунь не знаю.

– Колдунь! – захихикала Малинка. – Не колдунь, а колдуний. Правильно, что не знаешь. В городе давным-давно колдовать запрещено.