Хранитель Бездны - [89]

А и черт с вами со всеми!

— У меня только права, — буркнул он.

Теперь уже лицо вытянулось у нее, и женщина уставилась на него, сохраняя это протокольное выражение.

— А раньше сказать? — она перевела взгляд на деньги на столе. Снова на него.

— Без паспорта не положено, — с некоторым сожалением протянула она.

— Но права…

— Не положено, гражданин!

— Послушайте! — Андрей говорил с жаром, понимая, что все тщетно, и билета ему не видать, — я заплачу… больше, у меня есть деньги. Видите ли, я отстал от поезда в районе… да не важно, и потом, Лютик говорил…

Женщина метнула на него внимательный взгляд.

— Знакомы с Арнольдычем?

— Я… ну да… — промямлил Андрей, — старые приятели, — он зачем-то хотел сказать «фронтовики», но прикусил язык.

— Что ж… — кассирша метнула еще один быстрый взгляд на деньги, — если только… Можно и по правам, конечно… Там же есть номер… А, давайте!

Он протянул ей права. Лицо кассирши вытянулось запредельно — некоторое время она просто тупо пялилась на выжженный круг на месте фотографии, потом перевела взгляд на Андрея, снова на права. Андрей упрямо молчал. Наконец, видимо, приняв решение, женщина пощелкала клавишами и механически забубнила:

— Ваш билет на сегодня, на 19:45, поезд Москва — Киев, номер 745, до Ташлинска. Купе… — она помолчала и мстительно добавила, — верхняя полка.

— Все верно?

— Совершенно замечательно, — заверил ее Андрей, все еще стараясь стереть идиотскую улыбку с лица.

— Отлично, — она протянула ему длинный узкий листок, — счастливого пути, — и замешкавшись добавила, — побрились бы, гражданин, а то ведь смотреть страшно. И майка эта…

— Я-то? Майка? — Андрей чуть не расхохотался, — ну конечно! Майка еще… А где у вас здесь… — мысль о том, что он вот-вот увидит свое отражение в зеркале, показалась ему чуть ли не абсурдной, — …удобства?

Кассирша уставилась на него пустыми глазами.

— Ну… туалет?

— Я вам не справочное бюро, — оскорбилась она, — а туалет… прям за спиной и направо. Вот только у нас не Хилтон и бритвенных принадлежностей мы не держим.

— А я геолог! — хихикнул Андрей. Он с трудом сдержал желание отвесить шутовской поклон.

— Та тут кругом сплошные геологи, — ответила кассирша.

— Спасибо… вам, — неловко произнес он.

Женщина ничего не ответила.

2

Андрей повернулся и на мгновение забыл, что собирался делать дальше. В руке он крепко сжимал вожделенный билет и теперь, достигнув цели, ощущал некое отупение, сродни тому, что порой ощущает незадачливый турист, что прибыв на курорт и вкусив прелести первых упоительных дней, лежит в гамаке на жарком пляже и отстраненно вопрошает самого себя: а что теперь?

Ну конечно же, он собирался в туалет… глянуть на себя. Звучит глупо, однако применимо к обстоятельством — действие это будет символизировать… конец. Конец всего этого кошмара.

Он прошел мимо угрюмых мужиков, окруженных синим вонючим дымом, и подумал, что потом неплохо было бы купить бутылочку пивка для себя и также постоять за столом, прихлебывая прохладный (а пусть и теплый — все равно) горький напиток и ощущая, как сознание медленно затуманивается, и то, что еще недавно казалось реальностью, превращается в дымку. Реальность же — вот она, пусть не блещущая красотой, но — столь приятно обыденная. Вот этот стул, например, никогда не превратится в миногу, не отрастит когти, не взлетит с кудахтаньем под потолок.

И это прекрасно.

Оказавшись перед дверью, он остановился, помешкал немного, в очередной раз пытаясь вспомнить, что же он увидит буквально через мгновение, но так и не добившись внятного ответа от памяти, прочистил горло, как плохой студент перед экзаменом, и шагнул внутрь.

В туалете, грязном настолько, насколько грязен может быть лишь туалет на полустанке, густо пахло испражнениями и еще чем-то едким, пресным — возможно, хлоркой. Андрей поморщился и напомнив себе, что он здесь по делу, подошел к засиженному мухами зеркалу. Разобрать детали в нем оказалось совершенно невозможным.

— А и не надо в деталях! — буркнул он под нос и, выдохнув резко, уставился в мутную поверхность. — Не надо …

Разочарование… Поначалу он и не понял, отчего испытывает именно это чувство. Ожидал ли он увидеть мускулистого белокурого, пусть и слегка заросшего красавца? Интеллигента с блестящими глазами и длинным римским носом, слегка нависающим над чувственным ртом? Или, быть может, кудрявого мачо с квадратным каменным подбородком?

Дело не в лице… Дело совсем не в лице.

Человек, глядящий на него из зазеркалья, был несомненно знаком ему. Однако, почему-то, одновременно с чувством узнавания, он ощущал смутную тревогу, будто в нем находились двое и один из них только что понял, что смотрит в глаза незнакомцу.

Он внимательно поглядел на себя еще раз, стараясь пробудить память.

Высокий лоб с едва намечающимися залысинами. Короткие, всклокоченные волосы, тронутые сединой на висках. Серые глаза, упрямо глядящие из-под густых бровей, сросшихся на переносице. Нос картошкой. Полные губы, немного неровные, словно их лепили в спешке, забыв о симметрии.

Щетина, уже и не щетина даже, а почти что борода, густо покрывавшая лицо, была рыжевато-черной. Подбородок казался несколько меньше, чем нужно, уши слегка оттопыривались, но в целом лицо производило приятное впечатление. Подобные лица можно встретить на картинах советских художников, описывающих сельский быт. Такие мужчины, как правило, женятся рано, зачастую много пьют и принимают жизнь как есть. Он вполне мог бы стоять сейчас за столом в зале ожидания и прихлебывать пиво с мрачными мужиками, то и дело затягиваясь терпкой папиросой.