Хранитель Бездны - [60]

Кольцов оглянулся, но посмотрел не на него, а чуть вбок, на противоположный конец здания. Оттуда легкой прогулочной походкой к ним направлялся человек. Андрей узнал его сразу. Он бы узнал его и ночью. Между ними было… незаконченное, почти интимное дело.

Это был Петюня.

Он повернул голову на звук и увидел, что с другой стороны дома, медленно и почти игриво, движется его старый знакомец Михалыч. Следом за ним шел еще один мужчина, темноволосый и высокий, небрежно неся на плече автомат.

6

Кольцов сделал странное движение, словно пытался заслонить собой Андрея. А потом… пошел вперед навстречу Петюне. Тот даже поначалу опешил. Мужчина с автоматом предостерегающе вскинул оружие, но Петюня остановил его жестом.

— Гражданин Кольцов, — расставил он руки, будто собирался обнять своего визави, — Юрий Владимирович… От вас я всего ожидал. У вас прям на морде вашей репейной штамп бунтарский стоит. А вот вы, — он повернулся к Громову, будто и не замечая приближающегося Кольцова, — вы же — лицо официальное… Нет, ну мы в курсе вашей дружбы там и вообще. Но шоб вот так нагло? А зачем вам этот мудачок? — он указал на Андрея. — Ты, кстати, чего не уехал? Тя ж отпустили прямо на вокзал! — и он заржал по-лошадиному. Его смеху вторил Михалыч, теперь находящийся куда ближе к Андрею. Он почти любовно держал кувалду, то и дело похлопывая ею по ладони.

Кольцов не обращал внимания на слова Петюни. Он молча, сосредоточенно приближался к нему, высоко подняв голову.

Громов тем временем не сводил глаз с Михалыча и второго, с автоматом. Однако те были целиком поглощены зрелищем, разворачивающимся у них перед глазами. Михалыч прошел мимо, обдав Андрея запахом давно немытого тела и еще чем-то приторно-смрадным. Автоматчик шел следом — в глазах азарт и… ожидание.

Теперь все трое окружили Кольцова. Он стоял прямо перед Петюней, на удивление высокий и прямой, чуть ли не на голову возвышаясь над ним.

Громов внезапно легонько коснулся руки Андрея и, почти незаметно кивнув в сторону «Москвича», принялся пятиться, осторожно, бесшумно переступая ногами.

— Вот оно как… Вот та-ак, значит, — с оттяжкой процедил Петюня и снова заржал, — ты мне, Кольцов, как гавно на подошве. Не сотрешь, если присохнет. Я тебя, Кольцов, вижу от сих и до сих. Шо ты, шо доча твоя юродивая. Сцука… — он открыл было рот, для того чтобы исторгнуть очередную порцию мерзостей, и в этот момент старик плюнул ему в лицо.

Наступила абсолютная тишина. Андрею показалось, что даже ржавые качели замерли, остановились.

Петюня медленно вытер лицо и почти по-приятельски посмотрел на Кольцова снизу вверх. Улыбнулся и сделал шаг навстречу старику, протягивая руку. Кольцов замешкался, попытался отойти назад, но там, почти вплотную к нему стоял Михалыч, который не просто не пустил его, но, напротив, крепко ухватил за плечи и подтолкнул навстречу Петюне.

«Сейчас случится беда», — бесстрастно произнес кто-то в голове у Андрея. Он попытался пойти вперед, предупредить Кольцова … о том, что вот-вот должно было произойти, но кто-то схватил его за воротник куртки и с силой потянул назад.

Дальнейшее, возможно, не заняло и нескольких секунд, но Андрею показалось, что невидимый оператор нарочно тормознул время.

Петюня еще шире улыбнулся. Схватил Кольцова, но не за руку, а за лацкан пальто. В другой руке, до сих пор свободно висящей вдоль тела, блеснул нож.

— Прими… сталь… — лениво, почти любовно произнес он и прижал клинок к животу старика. В то же мгновение Михалыч с силой толкнул Кольцова прямо на нож.

Глава 3

1

Старик по-детски ойкнул и стал медленно оседать — клинок все глубже уходил в его плоть.

Петюня ощерился гнилыми зубами и рванул руку вверх. Лезвие, глубоко ушедшее в живот Кольцова, вспороло живот с тошнотворным влажным хрустом. Брызнула кровь.

— Ай, хорошо! — заорал Михалыч. Он продолжал крепко удерживать Кольцова за плечи, теперь уже почти на весу. Ноги старика подогнулись, глаза закатились и он упал бы, позволяя лезвию вскрыть себя как консервную банку до самой грудины, если бы его не удерживали.

— Хорошо, да! — прошипел Петюня и медленно, с наслаждением, повернул широкий нож в ране.

Кольцов застонал, икнул и внезапно исторг изо рта целый фонтан густой черной крови. Он сделал несколько нелепых движений руками, словно внезапно отрастил крылья и пытается улететь.

— И я! Я хочу! — взвизгнул Михалыч, — мне позволь! Мне!

Петюня ухмыльнулся и изуверским движением повел лезвие вбок.

— Всем достанется свежее мясо, — хрюкнул он, продолжая улыбаться, совершенно невероятным образом растягивая губы. Его лицо в зловещих кровавых потеках казалось подобием некоей ритуальной индейской маски.

Михалыч неистово затряс безвольное тряпичное тело Кольцова так, что оно закачалось на ноже.

Высокий мужчина с автоматом стоял рядом и с наслаждением наблюдал, широко раскрыв рот — казалось, он пребывает в блаженном трансе.

Андрей смотрел на происходящее, не двигаясь с места. Словно он был не человеком, но манекеном, обреченным находиться в неподвижности и глядеть, ужасаясь невероятному, чудовищному кошмару. Он не собирался бежать, не думал о том, чтобы прийти на помощь Кольцову — зрелище, разворачивающееся перед его выпученными от ужаса глазами, было столь невероятным, столь жутким, что все сдерживающие механизмы психики пали, оставив его наедине с шоком. Подобно быку на бойне, он покорно ждал, когда Петюня насладится смертью Кольцова и повернет к нему свое багровеющее кровавыми мазками лицо. Он не испытывал ни страха, ни паники — лишь гнетущее завораживающее ожидание интимного прикосновения холодной стали. Будет ли больно? Потемнеет ли мир или останется столь же ярким до последнего мгновения? Ощутит ли он зазубренное лезвие, проникающее в его внутренние органы и кромсающее все на своем пути, вспышкой ослепительной, очищающей агонии?