Хранитель Бездны - [58]

Воспитательница что-то заверещала, но они были уже далеко, постепенно набирая скорость.

Вскоре туман и сумрак поглотили монструозное зрелище. Из глубин мглы донесся один единственный тяжелый стон.

— Все… — пробормотал Кольцов, разворачивая машину, — уже все.

5

«Москвич» тихо ехал по безлюдной дороге. Туман почти рассеялся, порывы ветра улеглись, и даже небо, тяжелое серое небо, выглядело так, будто вот-вот расплывется в солнечной улыбке. Безмолвные дома, прислонившись друг к другу, молчаливыми стражами окружали дорогу. Деревья шептались о чем-то своем, стараясь не потревожить стаи черных ворон.

Мокрый асфальт казался черным, блестящим как… змеиная чешуя.

Чем дальше они отъезжали, тем более оживал город вокруг них. Пешеходы брели вдоль обочины по своим делам, мрачные небритые мужчины курили возле подъездов, провожая машину долгими взглядами. Попадались и другие автомобили, и даже грузовики, большей частью ржавые и грохочущие.

Они возвращались в центр.

В салоне было тихо. Андрей молчал, в который раз силясь проанализировать свое состояние. Ему впору было кататься по продавленному сиденью машины, разрывая рот и вереща. Впору было сойти с ума и биться в пене. Вместо этого он продолжал ощущать себя посторонним в собственном теле. Все происходящее словно никак его не касалось, а следовательно, не имело значения. Достаточно было и того, что он жив. Он обратил внимание на то, что дышать стало в разы легче — как будто в груди освободилось место и восстановилась способность полноценно вздохнуть. Мир вокруг, все еще сумрачный, казался светлей и радостней. Ему вдруг пришло в голову, что к этому городу можно привыкнуть, и мысль эта показалась одновременно и притягательной и отталкивающей. Как легко было бы отказаться от борьбы. Остановиться. Принять как есть…

Почувствовав, должно быть, его настроение, Кольцов неожиданно показал правый поворот и неуклюже припарковался на обочине. Включил аварийки и повернул ключ в зажигании.

Мотор фыркнул и затих.

— Ну вот что, — произнес Кольцов после недолгого молчания, — то, что вы видели…. Все, что вы видели… Это сложно сформулировать… — он повернулся к Андрею и вместе с ним повернулся и Громов, — …Но …это ничто. Так, заготовки, лекала, не более того. Некоторые из этих созданий способны причинить большой вред, но полагаю, вы обладаете иммунитетом. Мы только что побывали, если не в эпицентре, то очень близко к нему. Новички обычно теряют сознание, и это лучшее из того, что с вами может произойти. Безумие… инсульт, смерть…

— Но, — он поднял палец кверху, — все это, все — ерунда, по сравнению с тем, что кроется за стеной тумана. Я хочу еще раз напомнить вам, Андрей — вы идете туда добровольно. Мы не принуждаем вас, более того, мы не сможем сопровождать вас — даже мгновение, проведенное там, для нас равносильно смерти… если только смерти… Я вот что хочу сказать… Никто, повторяю, никто вас не неволит. Мы не можем гарантировать, что там вы будете в безопасности. В конце концов, таких экспериментов еще никто не проводил.

— Давайте карты на стол, — вступил Громов, — мы даже не знаем — были ли это ваши жена и сын. Мы… не уверены ни в чем.

— Посему, — продолжил Кольцов, — вот момент истины. Вы можете остановиться прямо здесь и сейчас. Я… мы… вас поймем. Большая часть населения этого города… да кого я обманываю, — все, все, без исключения, рано или поздно сдаются. Привыкают к… явлениям… к нюансам и живут. Живут, пока могут жить. Вы — молодой человек, вы — уникум, не забывайте об этом. Кто знает — быть может, мутации вообще вас не коснутся!

Я не гарантирую вам безопасность здесь. Но, вспомните, люди жили и в концентрационных лагерях. Жили в чумных городах. Выживали в Хиросиме. Кое-кто не ушел из сел вокруг Припяти — так и остался там. Решать… вам.

Андрей смотрел на него во все глаза, искренне поражаясь самому себе: не монстры, не ужасы, пережитые за последние несколько дней, занимали его сейчас, но тот факт, что он ощущал растущую приязнь к этому пожилому мужчине, сидевшему перед ним. Испытывал почти духовную близость с человеком, которого он едва знал.

— Как решили, так и будет, — твердо пообещал он, — давайте не терять времени даром.

Кольцов улыбнулся, и было в этой улыбке столько всего… И боль, и радость, и облегчение. Глаза его, красные от усталости, вдруг посветлели, словно коснулась их часть того внутреннего огня, что питал этого человека.

Он ничего не сказал, только кивнул и отвернулся.

— А вы смелый человек, Андрей Евгеньевич, — Громов протянул руку. Андрей крепко пожал ее, с некоторым удивлением отметив, что кожа у Громова влажная и холодная, а рукопожатие неожиданно вялое для такого крупного мужчины.

— Я бы не смог, наверное, — сказал тот, все еще улыбаясь, — я бы и не повез вас никуда… уж больно страшно. Если бы не Юрка. Вот он — настоящий герой. А я так… функционер.

«Москвич» с лаем и рычаньем тронулся с места. Кольцов начал говорить быстро и нервно, крепко сжав руль обеими руками.

— Так, друзья мои. Минут через пять — РОВД. Объехать их мы никак не можем. Как следствие — едем медленно и чинно. Андрюша, пригнитесь так, чтобы и тени вашей не было видно. Может, и пронесет. Может и пронесет…