Хранитель Бездны - [57]

— Тогда поехали домой, Петя, — вызверился Кольцов, — домой! Или тебя к горсовету подбросить? А? Еще успеешь, на…что там нынче в столовке подают?

— Послушайте, — встрял Андрей, — а почему закрыта дорога-то?

Теперь на него уставились оба.

— Ну же, Андрей Евгеньевич, — нетерпеливо сказал Громов, — дети!

Андрей все равно ничего не понимал и чувствовал, как в глубине него растет раздражение. Он даже открыл рот, чтобы высказать, но его отвлек скрип.

Двери ржавого автобуса медленно распахнулись настежь. В образовавшемся проеме показалась женщина, одетая в короткое фиолетовое пальто с меховым воротником и шерстяной платок, почти скрывающий лицо. Она осторожно спустилась по ступеням и, остановившись посреди дороги, подняла руку с зажатым в ней маленьким красным флажком вверх. После, повернув голову к автобусу, что-то крикнула. Видимо, из-за тумана, все еще частично клубившегося над дорогой, или благодаря иной акустической аномалии, Андрей не услышал ни слова, разобрав только отдельные звуки, более напоминающие рычанье и визг, издаваемые животным. Тем не менее в женщине не ощущалось угрозы — она скорее вызывала недоумение, даже жалость.

Из автобуса тем временем выходили дети. Они были крошечные, закутанные в громадные тулупы, превращающие их в шары. На головах у большинства были меховые шапки-ушанки; толстенькие ножки уверенно топтали дорогу валенками.

Дети держались за руки и с серьезными, почти комичными лицами переходили дорогу. Мальчики чередовались с девочками, впрочем, понять это можно было только при ближайшем рассмотрении, поскольку и те и другие были одеты почти одинаково.

Длинная цепочка детей растянулась, перекрыв всю дорогу. Идущие впереди скрылись в тумане, но очередь все тянулась и тянулась. Мальчики-девочки. Мальчики-девочки. Вот промелькнул малыш в вязаной красной шапке. Он выделялся среди остальных — на нем была дутая синяя куртка; на ногах — модные сапожки. Казалось, он почувствовал взгляд Андрея и, медленно повернув голову, внимательно, без тени улыбки, посмотрел на застывшую перед ним машину.

За его руку цеплялась малютка с непокрытой головой, на которой ярко-желтым пятном выделялись два громадных банта. Она смотрела прямо перед собой с сосредоточенным, почти злым лицом. Казалось, ее интересует только дорога и указания воспитательницы, до сих пор доходившие до Андрея в виде отрывистых резких звуков.

Вот прошел мимо толстый пацан в пальтишке, купленном явно на вырост. Рукав был порван на локте и грубо залатан. Он торопился и норовил идти сам, но идущая следом важная худая девочка в рябом платке крепко держалась за него.

— А может, по газам? — тихо сказал Громов.

— Не успеем, — с неожиданной яростью ответил Кольцов, — надо сдавать назад потихоньку…

Андрей с ужасом посмотрел на них. Перевел взгляд на дорогу.

Дети продолжали выливаться из автобуса живой подвижной змеей. Серые пальто, синие куртки, красные шапки, черные тулупы, синие шапки, черные платки. Андрей удивленно посмотрел на автобус; снова на детей. Они шли, монотонно переступая ногами, переговариваясь о чем-то неслышно. Изредка, то один, то другой говорил, видимо, что-то смешное, и вся цепочка взрывалась таким же почти неслышным хохотом, доносящимся до ушей Андрея в виде скулежа и рычанья.

Кольцов медленно включил заднюю передачу и постепенно начал сдавать назад, внимательно наблюдая за бесконечной вереницей детей.

В этот же момент воспитательница, будто только что увидев машину, широко, по-обезьяньи улыбнулась и погрозила им флажком. После, повернувшись к детям, что-то произнесла.

Машина продолжала пятиться. Андрей, вконец обалдевший, наблюдал за детьми.

Они разом повернули головы к «Москвичу» — красные шапки, черные платки, синие куртки, серые пальто. Голова колонны терялась в тумане — хвост продолжал выползать из автобуса. Сколько их там? И сколько уже прошло? Двадцать? Тридцать? Сто???

Вот только это были не дети.

Существо состояло из массы фигур, напоминающих детские, сросшихся между собой не только руками или тем, что должно было показаться руками, но и иными частями тела. В тумане сложно было разглядеть детали, тем более детали столь невероятные, столь противоестественные: воображение дорисовывало, делая их доступными для понимания. Но теперь, когда он увидел, то поразился, как можно было не видеть ЭТО с самого начала.

Некоторые из них казались почти людьми, тогда как иные — грубыми карикатурами, слепками, лишь отчасти напоминающими человеческие фигуры. Порой, они соприкасались руками, но многие росли друг из друга, образуя чудовищные мясные узлы. Вот девочка с длинным носом, а вот ее точная копия растет из плеча мальчугана в красной шапке. Вот толстый паренек в синтепоновой куртке, почти как человек, почти как ребенок, если не считать только, что его руки сплелись в единый комок с плечами впереди идущей малышки.

Да и шли ли они? Теперь, присмотревшись, он понимал, что многочисленные ноги, обутые в разномастную обувь были скорее псевдоподиями, скрывающими желтую блестящую плоть — брюхо гигантской змеи.

Существо смотрело на машину десятками разноцветных глаз. При этом передняя часть его начала выгибаться, видимо, оно разворачивалось, но из-за невероятных размеров делало это слишком медленно, не представляя никакой реальной угрозы.