Хранить вечно - [33]
Мы настоятельно рекомендовали Рейли не пускаться в столь опасные и сомнительные авантюры.
Локкарта не прельщали лавры главного организатора авантюры, если она провалится. Пусть Рейли пока тешит себя иллюзиями, будто он и есть главный организатор. И Локкарту, и Гренару, и другим дипломатам, аккредитованным в Советской России, куда удобнее в случае провала выступить в роли предупреждавших и предостерегавших.
Поэтому Локкарт уклонился от дальнейших встреч с Берзиным и в полном согласии с Гренаром счел для себя совершенно неуместным и такой рискованный шаг, как встреча с инициативной группой заговорщиков. Он поручил Рейли и эту миссию и всю черновую работу по своему плану.
Локкарт был убежден, что удачный исход задуманного дела поставил бы все на свои места. Тогда выяснилось бы, кто конь и кто всадник, кто направлял движение и кто был лишь его деятельным участником и исполнителем. И оказалось бы, что английский разведчик Сидней Рейли был в том деле всего лишь рабочей лошадкой. Локкарт мог привести не один пример подобных метаморфоз.
Глава ТРЕТЬЯ
Дэвид Френсис по обыкновению встал с постели рано, привычным движением отдернул шторы и распахнул окна в комнату. Дождь падал косо по ветру и хлестал по стеклам, стекая быстрыми струйками. Вода потоками лилась из водосточных труб и звенела на щербатом тротуаре. По улице мимо дома, в котором поселился Френсис, тянулись редкие извозчичьи пролетки с поднятым кожаным верхом. Пролетки блестели под дождем, как лакированные.
Худые клячи, накрытые старыми попонами, разбрызгивали копытами грязь.
Френсис принял холодную ванну, сидя по грудь в воде, растер холодное тело мохнатым полотенцем и потом у мраморного умывальника долго чистил зубы, массировал кремами и эликсирами старческое розовое лицо, шею, грудь, руки, старательно расчесывал гриву серебристых волос.
Одевшись, он полюбовался собой в трюмо. Внешность вполне представительная!
Быть бы ему сейчас не послом Соединенных Штатов в стране варваров, а по крайней мере государственным секретарем. Можно не сомневаться: рано или поздно он займет этот пост. А пока приходится торчать в Вологде, провинциальном городишке, который, очевидно по недоразумению, носит титул губернского.
Более серой и тоскливой провинции, чем Вологда, Френсису никогда не доводилось видеть.
Зато отсюда рукой подать до Архангельска — центра одного из белых заговоров.
Стоя у раскрытого окна, Френсис будто не замечал, что на него сеется водяная пыль. Он задумчиво вглядывался в конец улицы. Сквозь мокрую мглу еле различались очертания пятиглавого Софийского собора. Построенный по образцу Успенского в Московском Кремле, он лишь на девяносто лет моложе столичного собрата, а девяносто лет — не так уж много, когда возраст исчисляется четырьмя с половиной веками.
«Пожалуй, — подумал Френсис, — Софийский собор, поднявшийся на сто пятьдесят футов, — единственное, чем может гордиться Вологда. Все-таки это один из древнейших величественных русских храмов. Не потому ли Иван Грозный заложил его здесь, что собирался сделать Вологду столицей? Впрочем, к дьяволу храм, есть дела поважнее…»
Френсис сел за стол и перекинул очередной листок календаря. 25 июля девятьсот восемнадцатого… Время летело непостижимо быстро, а дела тянулись так медленно, словно извозчичьи пролетки в этот дождливый день. Во всяком случае они шли не блестяще. Вовсе не так, как хотелось. Прогнозы рушились один за другим. Но он даже себе самому не хотел признаться, что они строились на песке и основывались главным образом на сенсационных слухах, ходивших среди бывших миллионеров, царских генералов и других именитых особ, которые в Петрограде осаждали американское посольство и наперебой предлагали прожекты подавления большевиков.
Он был непоколебимо убежден в собственной непогрешимости. Этот упрямый седовласый банкир из Сент-Луиса при всех обстоятельствах считал свои суждения единственно правильными. То, что происходило в России, он пытался объяснить недостатком цивилизации в стране, где жизнь выплескивалась за рамки строгих и добропорядочных законов истории, усвоенных Дэвидом еще в колледже.
Не было сомнения, что его доклады государственному департаменту, оценки и выводы о политической обстановке в России абсолютно точны. Френсис любил цитировать их при всяком удобном случае, восхищаясь собственной прозорливостью.
Посол открыл сейф, достал кожаную папку с медными застежками, в которой хранились копии шифрованных телеграмм, кодограмм, каблограмм, отправленных им государственному департаменту после русской революции, и стал с наслаждением перечитывать.
Вот телеграмма государственному секретарю Соединенных Штатов Роберту Лансингу от 21 апреля семнадцатого года:
Крайний социалист или анархист по фамилии Ленин произносит опасные речи… ему умышленно дают волю; со временем будет выслан…
Разве Дэвид Френсис не предупредил еще тогда, какая опасность заключена в Ленине? Прав генерал Нокс: военная диктатура — единственное, что сейчас возможно в России.
Вандалов, которые хотят управлять Россией на большевистский лад, надо ставить к стенке и расстреливать. Только военная диктатура! Этим людям, конечно же, нужен кнут.
Маргарет Тэтчер смело можно назвать одной из самых сильных женщин ХХ века. Несмотря на все препятствия и сложности, она продержалась на посту премьер-министра Великобритании одиннадцать лет. Спустя годы не утихают споры о влиянии ее политических решений на окружающий мир. На страницах книги представлены факты, белые пятна биографии, анализ и критика ее политики, оценки современников и потомков — полная документальная разведка о жизни и политической деятельности железной леди Маргарет Тэтчер.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
«Мне некого было винить, кроме себя самой. Я воровала, лгала, нарушала закон, гналась за кайфом, употребляла наркотики и гробила свою жизнь. Это я была виновата в том, что все мосты сожжены и мне не к кому обратиться. Я ненавидела себя и то, чем стала, – но не могла остановиться. Не знала, как». Можно ли избавиться от наркотической зависимости? Тиффани Дженкинс утверждает, что да! Десять лет ее жизнь шла под откос, и все, о чем она могла думать, – это то, где достать очередную дозу таблеток. Ради этого она обманывала своего парня-полицейского и заключала аморальные сделки с наркоторговцами.
Книга посвящена выдающемуся политическому, государственному и военному деятелю Казахстана — Кенесары Касымову. Восстание, поднятое Кенесары, охватило почти весь Казахстан и длилось десять лет — с 1837 по 1847 год. Идеологические догмы прошлого наложили запрет на историческую правду об этом восстании и его вожде. Однако сегодня с полным основанием можно сказать, что идеи, талант и бесстрашие Кенесары Касымова снискали огромное уважение казахского народа и остались в его исторической памяти как одна из лучших страниц национально-освободительной борьбы казахов в XIX веке.
С самого первого сезона, с января 1990 года, каждая серия «Симпсонов» начинается с шутки, которую не замечают десятки миллионов зрителей за сотни миллионов просмотров. Когда название сериала выплывает из-за облаков, сначала вы видите только первую половину фамилии, «The Simps»; вторая показывается чуть позже. Все еще не понимаете? В английском языке «Simps» означает простаки, туповатые граждане, – как те, которых вы увидите в сериале. Но не расстраивайтесь – это не последняя шутка, которую вы не заметили в «Симпсонах».
Граф Ф. Г. Головкин происходил из знатного рода Головкиных, возвышение которого было связано с Петром I. Благодаря знатному происхождению граф Федор оказался вблизи российского трона, при дворе европейских монархов. На страницах воспоминаний Головкина, написанных на основе дневниковых записей, встает панорама Европы и России рубежа XVII–XIX веков, персонифицированная знаковыми фигурами того времени. Настоящая публикация отличается от первых изданий, поскольку к основному тексту приобщены те фрагменты мемуаров, которые не вошли в предыдущие.