Храм ненависти - [41]

— Сожалею, что был вынужден произнести её, но это необходимо.

— Она была совершенно бесполезна, месье Серваль! Этим вы рискуете поссорить меня с моими коллегами по обществу и лишиться лучшего из ваших источников!

— Я скорее предпочту всё остановить, чем быть окружённым людьми, к которым не имею абсолютного доверия. Впрочем, у меня нет никакого беспокойства на этот счёт: если ваши друзья нас оставят, мы найдём других! Вы точно такого же мнения, что и я… Ибо вы неплохой человек, Рабирофф! В течение шести месяцев я наблюдал за вами больше, чем вы могли бы подумать. Я нуждаюсь в вашем неоспоримом деловом чутье, и к тому же для вас было бы потерей выйти из нашего молодого коллектива. Давайте же, «Месье Фред", произведём серьёзное обновление и увидим, что жизнь намного красивее или по крайней мере не такая безобразная… Что вы скажете?

Одним порывистым движением Рабирофф вырвал из левого кармана своего жилета новую сигару, яростно искромсал её конец и начал жевать. У него не хватило смелости выдержать взгляд своего собеседника, и он предпочёл уйти без ответа.

Но нахлобучка оказалась не напрасной: спустя два дня эта чердачная дверь открылась перед неожиданным посетителем. Это была Эвелин, мэтресса финансиста.

У Андре Серваля возникло чувство, что эта обольстительная дама с надменной походкой и высокомерным тоном, который так неприятно поразил его во время первого разговора при встрече в ресторане шесть месяцев назад, теперь выглядела совсем по-другому: она казалась испуганной и голосом, полным робости, произнесла с порога:

— Прошу извинить меня за беспокойство… Знаю, что вы человек очень занятый… Но я не могла устоять перед искренним желанием приветствовать ту твёрдость, которую вы проявили позавчера при встрече визави со всеми этими бизнесменами… Да, Фред мне всё рассказал…

— В самом деле, мадам?

— И сделал это он с некоторым скрытым восхищением, чего никогда раньше я за ним не замечала по отношению к кому-либо… Думаю, что он питает большое внутреннее уважение к вам и к тому произведению искусства, что вы хотите создать… Поймите меня, он никогда не встречал человека, подобного вам… Впрочем, я тоже! И я уверена, что вы добьётесь своего!

— Если поможет нам Бог, мадам!

— Месье Серваль, — голос становился более пылким, — я, конечно, покажусь вам совершенно безумной, но вот уже несколько недель я только и мечтаю тоже внести свой вклад в ваше прекрасное дело… Если бы вы знали, как мне постыла эта пустая жизнь, которую я веду долгие годы! Мне кажется, меня принимают всего-навсего за предмет роскоши, который выставляют напоказ почти повсюду… По прихоти Фреда я участвую в каком-то параде, который нужен ему затем, чтобы пускать пыль в глаза людям, с которыми он собирается иметь дело… А в глубине души, я думаю, он презирает меня: я для него не более чем красиво одетая кукла, которую он берёт с собой туда, где намерен устроить выставку своего богатства, чтобы возбудить к себе доверие, и, кроме этого, я для него значу не больше его кадиллака: как тот, так и я составляем часть движимого имущества, бьющего в глаза своим блеском… Это ужасно! Я больше не могу! Я хотела бы что-нибудь сделать, чтобы быть наконец полезной! Вы но хотите, чтобы я вам помогла? Я всегда считала, что пылкая женщина может добиться успеха там, где мужчина, кем бы он ни был, не имеет никаких шансов на удачу… Вы достаточно хороший психолог и знаете, где я могла бы быть вам полезной. Обещаю вам преданно выполнять то, что вы потребуете.

Беловолосый мужчина спокойно слушал её, и его невозмутимое лицо не выражало ни малейшего удивления. Сейчас, когда она смолкла, её дрожащие губы, казалось, выражали страстное желание услышать желанный ответ. Во взволнованном взгляде сквозило нетерпение. Эта русоволосая женщина теперь вызывала не восхищение, но скорее жалость.

— Я очень растроган, — прервал своё молчание Андре Серваль, — тем предложением, что вы мне сделали. К сожалению, я не представляю себе, где можно было бы использовать вашу компетенцию. Женщины — довольно редкое явление на строительстве… Много ли вы знаете об архитектуре?

— Я слышала недавно в радиопередаче, посвящённой французским женщинам, которые стали руководителями предприятий, что одна из них управляет бригадой рабочих, специализирующихся на поддержании и ремонте соборов и древних церквей.

— Это вполне возможно, но «реставратор» — это не «создатель»! Я едва ли могу представить себе женщину в качестве художественного руководителя работ… Во всяком случае, та, о ком вы говорите, вероятно, закончила Школу Изящных Искусств, а я не думаю, чтобы о вас можно было бы сказать то же самое.

— Я вполне отдаю себе отчёт о том, что в вашем деле я — невежда, не имею никакого диплома, но подумайте, какое это имеет значение для той миссии, что. вы могли бы мне доверить? Может быть, мне подошла бы деятельность агента по продаже ценных бумаг или поиску других капиталистов, которые могут вам потребоваться, если финансовая организация, созданная месье Рабироффом, распадётся?

— Даже если это и произойдёт, собор всё равно будет построен, я вам гарантирую это! Но я не могу позволить себе использовать красоту и очарование женщины в качестве приманки в целях финансирования божественного сооружения!