Хозяйка замка Ёдо - [119]

Вооружённые столкновения произошли двадцать восьмого и двадцать девятого числа четвёртого месяца в районе Кавати. В бою погиб Оюки Ханавана, о чьей отваге и ловкости в обращении с мечом ходили легенды. Тятя никогда не встречала этого ронина, но была о нём наслышана, и гибель столь доблестного воина во время первой же стычки с противником — битвой это и назвать-то было нельзя — показалась ей дурным предзнаменованием.

Когда пятая луна сменила четвёртую, война уже шла полным ходом. Хидэёри каждый день держал совет с военачальниками. Тятя неизменно присутствовала на этих заседаниях, где обсуждалось перемещение войск, но в споры никогда не вступала. И всякий раз уходила из главного зала тэнсю, терзаемая мрачными предчувствиями. Она ничего не понимала в воинском искусстве, смысл речей полководцев от неё ускользал, тем не менее ей казалось, что к победе надо идти совсем другой дорогой. Давно велись разговоры о противостоянии двух кланов в смертельной битве, из которой один выйдет победителем, другой — побеждённым, но ответственность за разработку тактики и стратегии в этом последнем сражении никто на себя не брал, вернее, желающих взять было слишком много, поэтому план военных действий на ближайшие дни всякий раз утверждался с учётом многочисленных и порой противоречащих друг другу мнений. Идеи Хидэёри, Ооно, Сигэнари Кимуры, Моритики Тёсокабэ, Мотоцугу Гото, Юкимуры Санады или Хаято Сусукиды никогда не принимались в чистом виде — они претерпевали изменения, исправлялись и дополнялись в соответствии с пожеланиями других военачальников. Все, даже самые незначительные, решения утверждались советом, частные инициативы конкретных воинов искажались и в конце концов теряли всякий смысл. В такие критические моменты Тятя сокрушалась о том, что её сын слишком юн — ему всего двадцать три; случись эта междоусобица двумя-тремя годами позже, он успел бы достигнуть зрелости, набраться опыта и смог бы единолично возглавить армию. Молодость Хидэёри представлялась его матери губительным недостатком.

На совете второго дня пятой луны Тятя осведомилась у Ооно о дислокации войск противника. С начала боевых действий она никому не задавала вопросов, однако молчать и далее, видя, как день ото дня сокращается число военачальников, присутствующих на совете, — западная армия несла огромные потери, — было невыносимо.

— Иэясу по-прежнему сидит в своей киотоской резиденции, Хидэтада ещё не покинул Фусими, — ответил Ооно. — Главные силы противника сосредоточены на земле Кавати, авангард стоит в Кокубуне, войско Такаторы Тодо — в Сэндзуке. Наотака Ии разбил лагерь в окрестностях Ракуондзи.

— А наша армия? — снова спросила Тятя, которая сделалась белой как полотно, узнав о том, что вражеские войска уже так близко — почти у ворот замка.

— Войска Хаято Сусукиды, Мотоцугу Гото и Юкимуры Санады заняли позиции в том же районе и ждут сигнала к бою. Резервные полки под командованием Сигэнари Кимуры и Моритики Тёсокабэ тоже ждут, готовые прийти им на подмогу.

— Мы можем рассчитывать на победу? — не унималась Тятя.

— Полагаю, первая битва будет решающей. Если Гото, Санада и Сусукида одержат верх, дальнейшие события станут развиваться в нашу пользу. Если они потерпят поражение, резервным войскам будет трудно даже свои позиции удержать.

Невозмутимость, с которой Ооно отвечал на вопросы, раздражала Тятю. Нельзя допустить новую осаду замка, нужно самим идти в наступление — разве не об этом все твердили с самого начала? И что получилось в итоге? Замок опять обложен со всех сторон! «Чем вы занимались до сих пор? Будь тайко жив, он не позволил бы ни одному вражескому воину войти в Киото или в Фусими!» — хотелось закричать Тяте, но она лишь сердито проворчала:

— Стало быть, мы должны либо победить, либо умереть.

Совет закончился, все разошлись. Тятя окликнула сына, шагавшего впереди неё по энгаве к своим покоям. Хидэёри тотчас остановился и отослал сопровождавших его оруженосцев, Тятины прислужницы тоже не мешкая удалились. Ей показалось странным, что Хидэёри хочет поговорить с глазу на глаз, однако, несмотря на неприятный холодок тревоги, она была счастлива остаться с сыном наедине — такого случая им давно не выпадало, на протяжении долгих лет рядом постоянно был кто-нибудь из приближённых.

— Матушка… — (Тятя сама окликнула Хидэёри, но первым начал беседу он.) — Скоро вы и сами это поймёте, однако я скажу вам сейчас: падение Осаки станет вопросом считанных дней, быть может, часов. Надобно с этим смириться. Конец близок. У нас осталось несколько дней.

— Несколько дней?! — выдохнула Тятя.

— Да. Мне это очевидно. И не только мне — Ооно тоже всё понимает, и другие военачальники… Просто никто об этом не говорит.

Белый песок в саду искрился под ослепительным, уже по-летнему жестоким солнцем. Вязы и криптомерии тянулись к небу густыми кронами, заглядывая поверх белой крыши дальнего павильона во внутренний сад. Лето уже вступило в свои права, а Тятя, погруженная в свои мысли, и не заметила, как весна сдалась под отчаянным натиском.

В замке царила тишина; ещё пару дней назад конское ржание, бряцание оружия и голоса воинов долетали до самых отдалённых его пределов, ныне же основные войска, судя по всему, ушли. Всё вокруг дышало такой безмятежностью, что Тятя никак не могла поверить сыну: неужели через несколько дней здесь не останется камня на камне? И всё же она сказала: