Хозяйка лабиринта - [61]

Она вылезла из кровати и открыла гардероб, где стояла пара замшевых сапожек – прочных, на молнии, подбитых овчиной. Они очень выручали Джульетту в тяжелые послевоенные зимы. Из уютного гнездышка – левого сапога – она достала маузер, что вручил ей когда-то Перри Гиббонс. Она держала маузер заряженным, но сейчас ее слегка замутило от прикосновения к ручке, особенно ввиду воскрешения Годфри Тоби. («К сожалению, ее необходимо прикончить».) Джульетта положила пистолет на тумбочку у кровати. Береженого Бог бережет.

Офицером, курировавшим операцию Годфри, был, конечно, Перри. Поначалу. Но он уволился из Секретной службы в 1940 году, и после этого Джульетта его почти не видела. Сейчас он писал книги и читал лекции о природе. «Путеводитель по британским лесам» для детей, например. Эту книгу Джульетта прочитала, сделав над собой усилие ради дружбы, – впрочем, к тому времени они давно перестали быть друзьями (если вообще когда-либо ими были). Он часто выступал в передаче «Детский час», где его прозвали «мистер Натуралист».

На тумбочке у кровати стоял маленький транзисторный приемник «Филетта», и Джульетта включила его – очень тихо, чтобы не разбудить гостя. Как и многих британцев, Джульетту перед сном убаюкивал прогноз погоды для судоходства. «Викинг, северная Утсира, южная Утсира, Фортис, в Утсирах сначала южный три-четыре, потом циклонический пять-шесть, переходящий в западный или юго-западный четыре-пять, дождь, затем кратковременные дожди, хорошая»[40]. Когда монотонный голос дошел до Исландии, Джульетта уже крепко спала. И снилось ей не судоходство и не погода в море, а Годфри Тоби. Она шла под руку с ним в парке в сумерках и, повернувшись к нему, увидела, что на месте лица у него черная дыра. Несмотря на этот изъян, он заговорил: «К сожалению, ее необходимо прикончить».

Джульетта вздрогнула и проснулась. Она чувствовала, что к ней подползает что-то гнусное. Злобная тварь, желающая пустить ростки и прорваться на свет. Это была истина. Джульетта не была уверена, что истина ей желанна. Впервые за много лет ей стало страшно.

Второй раз она проснулась в темной пустыне глухой ночи.

О боже, вспомнила она. Джессика Хейсти. Неужели она все еще спит в студии?

Джульетту разбудила радиопередача «Рано поутру» с Марселем Гарднером и его оркестром «Серенада». Такое начало дня казалось совершенно излишне оптимистичным. Джульетта встала заварить чаю и обнаружила, что Павел уже проснулся. Он снял постель с дивана и сложил в аккуратную стопку, словно дело происходило в тюремной камере и сегодня его должны были казнить.

– Чаю? – жизнерадостно спросила она.

Изобразила жестами чашку и блюдце. Он кивнул. Она подумала, что нелишним было бы «спасибо», даже на иностранном языке.

Они позавтракали остатками вчерашнего ужина. Павел явно не отдохнул за ночь. Бледный и беспокойный, он постоянно указывал на часы и вопросительно взглядывал на Джульетту.

– Когда? – догадалась Джульетта. – Вы хотите спросить, когда они приедут?

– Да. Когда.

Джульетта подавила вздох. Они в самом деле опаздывали, но, узнав об этом, чех забеспокоится еще больше (если такое вообще возможно). Поэтому она уверенно сказала:

– Скоро. Очень скоро.

Телефона в квартире не было. Джульетта недавно подала заявку, чтобы его установили, но дело почему-то застопорилось. Если выйти позвонить из телефонной будки, придется бросить гостя одного в квартире, а это может кончиться бог знает каким несчастьем.

– Я поставлю музыку? – спросила она, показав ему граммофонную пластинку для наглядности.

Он пожал плечами, но она все равно вытащила Девятую симфонию Дворжака из конверта и положила на проигрыватель. Ей казалось, что это очень подходит к случаю: композитор – земляк ее гостя, а симфония посвящена Новому Свету. Но музыка никак не подействовала на чеха. И вообще, может, он предпочитал свой родной Старый Свет.

Он продолжал мерить шагами тесную квартиру, как зверь в зоопарке – клетку, разглядывая все, что подворачивалось, но без особого любопытства. Он провел рукой по корешкам книг, взял подушку с дивана и рассмотрел вышитую крестиком вазу с цветами (работа Джульеттиной матери), проследил пальцем узор из ивовых ветвей на тарелке, оставшейся от завтрака. Нервы у него были как натянутые струны. Когда он взял севрскую чашечку и принялся рассеянно перекидывать ее из руки в руку, как теннисный мячик, Джульетте пришлось вмешаться.

– Пожалуйста, присядьте, – сказала она, осторожно забрала у него чашечку и поставила на высокую верхнюю полку, словно пряча от ребенка.

Пластинка с Дворжаком поиграла и кончилась. За чехом по-прежнему никто не приезжал. Что-то не так.

– Чаю? – любезно предложила она.

Она сегодня утром уже дважды заваривала чай, так что в ответ гость лишь пронзил ее взглядом.

– Ну я не виновата, дружище, – пробормотала она.

Тут в дверь громко постучали, так что Джульетта с гостем от испуга чуть не выпрыгнули из штанов (каждый – из своих).

– Ну вот видите, они здесь, – сказала Джульетта.

Но за дверью обнаружился мальчишка-рассыльный с Керзон-стрит (биологический вид, находящийся на более низкой стадии развития, чем курьеры из Би-би-си).