Хозяйка лабиринта - [35]

Джульетта покатилась со смеху.

– Мисс?

– О, здравствуйте, Сирил, я не видела, как вы вошли. Они сдают Годфри деньги в «фонд гестапо».

– Что это такое?

– Одному Богу известно. Продукт их коллективного воспаленного воображения. Пять фунтов, представьте себе.

– На это мы все вместе могли бы отлично провести вечер.

Кажется, «соседей» возбуждало само слово «гестапо». В частности, Бетти и Долли постоянно просили Годфри показать им свой «билет» – удостоверение сотрудника гестапо, якобы выданное берлинской Polizeidirektion в 1938 году. Разумеется, в департаменте подделок МИ-5 работали лучшие специалисты.

Годфри хорошо говорил по-немецки – совсем свободно, по мнению Джульетты. Он рассказал ей, что в молодости прожил в Германии несколько лет.

– Гейдельберг. Ну и война, конечно.

Что он делал в войну?

– То да се, мисс Армстронг. То да се.

Труди иногда беседовала с ним на этом языке, хотя ее немецкий был не очень хорош. (Она, конечно, считала, что владеет им как родным.) Бетти и Долли с упоением слушали немецкую речь Годфри – она укрепляла их веру в его полномочия, а стало быть, и в их собственные. Они служили Третьему рейху, и Годфри был тому живым подтверждением.

– 18 –

Они тихо говорили о разных людях, так что сложно было разобрать несколько слов подряд. Примерно в 14:45 заговорили о том, когда может прийти Виктор. В 16:05 ТРУДИ вышла что-то купить и вернулась. Снова болтовня. ТРУДИ вернулась.

ТРУДИ и ЭДИТ легкомысленно шутят с ГОДФРИ, обсуждая, что сделают с его телом, если он умрет. ТРУДИ сказала, что это хорошо, что он пока жив. ГОДФРИ засмеялся. Они стали шутить о том, как избавиться от тела.

Т. Я придумала, где можно спрятать тело. Бросить его в люк для угля на тротуаре.

(Общий смех.)

Г. В какой люк?

Т. Клуба «Карлтон».

(Смех.)

Г. А мне что делать, если вы умрете?

Т. То же самое!

Э. Так мы скоро заполним все угольные ямы!

Т. Трупами жидов!

Звонят в дверь. ГОДФРИ идет открывать. ГОДФРИ возвращается.

Г. А вот и Виктор!

– Сирил, вы слышали вчера этот разговор? Когда они обсуждали, как избавиться от тела?

Сирил засмеялся:

– Бросить в угольный люк клуба «Карлтон»? Теперь мы знаем, где искать, если Годфри вдруг исчезнет.

– Очень хитро придумано, по-моему.

– И это удобно делать как раз перед тем, как привезут большую партию угля, верно? Тогда тело долго не найдут. Впрочем, сейчас, когда уже тепло становится, такое не поможет.

– Вы, похоже, очень старательно это обдумывали.

– Да. Я бы с удовольствием засунул Труди в угольный люк. Она мерзкая.

– Есть немного, – согласилась Джульетта. – Я бы не хотела с ней встретиться в темном переулке.

Ленту в пишущей машинке давно пора было сменить. Интересно, подумала Джульетта, сколько еще можно из нее выжать, прежде чем слова соседей выцветут до полной нечитаемости. Ход истории однажды подействует на них точно так же. Рано или поздно они все исчезнут, сойдут на нет. Правда ведь?

– 23 –

ГОДФРИ считает мелочь.

Г. Да два трехпенсовика, выходит пять шиллингов шесть пенсов. Сколько времени нужно, чтобы дозвониться до Ливерпуля?

В. Иногда пять (двадцать пять?) минут. Из аппарата в почтовом отделении на Сент-Джеймс-стрит. Уайтхолл 4127.

Г. Сколько это стоит?

В. Примерно два шиллинга шесть пенсов.

Долго и громко шуршат бумагой, отчего несколько минут разговора невозможно разобрать.

19:50

ГОДФРИ заметил, что идет дождь, и предложил им пойти в итальянский ресторан через улицу, сказав, что они с ВИКТОРОМ присоединятся чуть позже.

ТРУДИ и ЭДИТ вышли.

– Он с ними как-то очень подружился, а? – сказал Сирил, читая через плечо Джульетты.

Кто внимательно изучал эти записи? Очевидно, Перри должен был бы их читать, но он часто ограничивался собственными конспектами Годфри, предпочитая их нудным расшифровкам (Джульетта его очень понимала). А в последнее время она подозревала, что Перри уже вообще ничего не читает – он, похоже, погряз в пучине мрачности. («Простите, мисс Армстронг, я опять в зубах черного пса». «Опять», мысленно повторила она.)

– Они часто потом куда-нибудь идут все вместе, – сказала она Сирилу.

Годфри, похоже, нравился итальянский ресторан через дорогу, а также швейцарский, тоже по соседству. Еще рядом был паб, который любили они все – «Герб королевы», – хотя туда Годфри чаще водил информаторов, чем информаторш.

– Я бы не сказала, что он с ними слишком подружился. – Джульетта накрыла «Империал» чехлом. – Я думаю, это часть его работы – сделать так, чтобы им было легко с ним, понимаете?

– Да, но, когда они там, мы ведь не можем их записывать, мисс? Когда они едят свои спагетти.

В последнем слове звучало презрение. Иностранной еде не было места в лексиконе Сирила – уроженец Ротерхита, он был вскормлен пирогом с угрями и картофельным пюре.

– Ну, надо думать, что нет. – Она встала и пошла за пальто. – Сирил, а вы сегодня что-то рано.

– Нет, мисс. Это вы припозднились. Вы слышали новости?

– Что Черчилль будет премьер-министром? Да.

– Куда вы сегодня идете, мисс?

– В кино, Сирил, – сказала Джульетта из прихожей, вглядываясь в висящее там убогое зеркало и пытаясь понять, не криво ли надета на ней шляпка.

– А что смотреть, мисс?