Хозяин двора - [8]
— Ты уж не серчай, — тем же веселым баском сказал дядя, — что самые тяжелые чемоданы пришлось тебе нести. Я-то, видишь, что полегче. — И носком туфли он тронул картонную коробку.
Олежка снова ухватил бечевку и… тот же результат. Он вцепился двумя руками — едва-едва оторвал от пола.
Олежка понимающе рассмеялся. Выходит, дядя все это время разыгрывал его. А вдруг и в коробке — розыгрыш? Булыжник здоровущий. От такого дяди можно любой сюрприз ожидать.
— В коробке и есть… то самое? — осмелев, спросил Олежка.
— То самое, — подтвердил дядя. — Как видишь, не обманул. Тяжелое — раз, в машине вез — два.
— А что это? — Олежка больше не в силах был терпеть.
Дядя Коля прищурился, почесал за ухом.
— Если брать, как выражается пан Зюзя, по большому счету, то это, Олег Сергеич, здоровье твое, сила, ловкость, а возможно, и сама судьба.
— Так много — в одной маленькой коробке? — шутливо не поверила Ольга Васильевна.
— А можно я открою? — Олежка уже держал в руках ножницы.
— Все твое. Поступай, как желаешь.
Было у Олежки подозрение: двухпудовую гирю привез шутник дядя. Да только говорил уж очень серьезно, не похоже на розыгрыш. И все же почти угадал: одну за другой вынимал он из коробки целое семейство разноцветных чугунных гантелей — по килограмму, по два, по три, по четыре, затем эспандер с пружинами, динамометр со стрелкой (силу рук определять).
— Какой же ты, Николай, все-таки ребенок, — глядя на пеструю груду разнообразного железа, покачала головой Ольга Васильевна.
Когда мама при ком-то называла Олежку ребенком, он очень обижался, а дяде Коле, как видно, это было даже приятно. Он лишь конфузливо улыбался и потирал крупными пальцами гладко выбритый подбородок.
Она едва не прыснула со смеху: до того виноватый был у Николая вид. Махнула рукой:
— Снимай пиджак, пироги будем есть.
Трах-бах-тара-рах!
Хоть и сильнющий дядя Коля, а видно, пропотел со своими чемоданами, да еще в такую-то жару — красная ниточка на градуснике за цифру «30» перелезла. Он пошел в ванную комнату — принять душ.
Пока дядя плескался под холодными струйками (Олежка был уверен, что дядя моется только холодной водой), он решил навести порядок в своем богатом, спортивном хозяйстве. Чудесные железные дары Олежка разложил у себя в комнате, в свободном местечке между книжной полкой и окном. Разложил в строгом порядке, сначала — пара маленьких гантелей, дальше — тяжелей, тяжелей, а у стены — четырехкилограммовые. В подоконник вбил два гвоздя — силомер повесил и эспандер с длинными тугими пружинами. Растянуть все пять пружин Олежка, как ни тужился, не смог. Тогда две из них отстегнул — и пошло дело, три раза растянул на всю ширину рук.
Затем взялся за гантели. Помахал над головой одними, другими, измерил силу правой руки, потом левой. Подивился, что правой выжал на целых шесть килограммов больше.
Однако любоваться всеми этими дивными вещами в одиночку было выше Олежкиных сил. Хлопнув дверью, он побежал за своим лучшим другом, но не успел и до второго этажа спуститься — Мишка сам навстречу, пыхтит-торопится.
— Приехал? — спросил, словно выстрелил из ружья.
— Идем скорей! — Олежка потащил друга за руку вверх. — Не падай в обморок!
— Тигр?! — Мишкины ноги будто разом арканом захлестнули.
— Идем, идем! — тащил его Олежка. — Что там тигр! Тигр — ерунда!..
Олежка ревниво следил: что отразится на Мишкином лице? И остался очень доволен: глаза приятеля под очками сделались, совершенно круглыми, изумленными.
— А ты говоришь — тигр. Какой от него толк? Мясо пудами жрет, да убирай за ним… А эти штуки, — Олежка важно указал пальцем на гантели, — если по большому счету говорить, то эти штуки… — Тут он малость запутался и сказал по-своему, как понимал: — В общем, если каждый день заниматься ими, то можно хоть самим чемпионом мира стать. Точно!
Мишке тоже захотелось стать сильным. Он сжал в пухлом кулачке динамометр, надулся, покраснел, даже рука у него задрожала.
— Не так, не так сильно! Сломаешь! — послышалось от дверей.
Дядя Коля стоял причесанный, ясноглазый, в белой рубашке с расстегнутым воротом.
Мишка, забыв о силомере, смотрел во все глаза на вошедшего.
— Сколько выжал? — спросил дядя Коля.
Олежка взял у друга силомер, нахмурил прямые брови — он не мог еще быстро разбираться в этих делениях.
— Шестнадцать, — наконец объявил он. — А я — двадцать четыре. Вот! На восемь килограммов больше.
— Стоп! — неожиданно сказал дядя Коля и прикрыл дверь, словно что-то увидел и теперь боялся, что оно может убежать из комнаты. — Стоп, — повторил он. — Давайте мыслить, как говорит Аркадий Райкин.
— Что делать? — не сразу сообразил Олежка.
— Мыслить. То есть думать. Только не просто думать, а крепко думать, изо всех сил. Готовы?
— Я готов, — заранее улыбаясь, сказал Олежка. Опять какую-нибудь шутку дядя Коля придумал!
— Так что ты про восемь килограммов сказал?
— Что больше Мишки выжал. Правой рукой.
— Верно. А как сказал?
— Обыкновенно. Как еще говорить! Просто сказал.
— Трах-бах-тара-рах! — Дядя Коля с досадой махнул рукой.
Олежка был в полной растерянности. Даже не рассмеялся на это странное «трах-бах-тара-рах!».
— Ты ведь про эти восемь килограммов сказал радостно, — подсказал дядя Коля.
