Хозяин двора - [7]
— Так прямо и написал, что привезет тигра? — Глаза у Марины тоже сделались круглые.
— Ну… — замялся Олежка, — не написал… А зато про грузовик — точно! Не мог же всего написать, это сюрприз. А то неинтересно будет.
Ехидная все-таки сестрица у Мишки. Схватила Олежку за руку и потащила в ванную комнату.
— Хочешь посмотреть крокодила? Хочешь?..
Так Олежка и поверил! Включила свет, а там никакой не живой крокодил, а резиновый.
Только напрасно она старалась. Все равно Олежку не оставляла мысль, что, может быть, в скором времени он станет обладателем тигра. И не какого-то резинового, а самого настоящего, живого, который ест сырое мясо и страшно рычит. Ему так хотелось этого! Да и зачем иначе он должен к приезду дяди Коли заботиться о грузовой машине? Зачем?..
Неподъемная коробка
Телеграмма пришла во вторник. Очень короткая телеграмма: «Приезжаю среду Николай». Олежка даже не понял: рад он или, наоборот, огорчен? Здорово, конечно, что дядя наконец приезжает. Но почему в телеграмме нет ни слова о том, чтобы встречали? И о машине — ничего. Неужели тогда дядя просто пошутил в письме? Ну, пусть не тигр, ладно (Олежка уже и сам перестал верить в это), но что-то большое и тяжелое все-таки должен везти он в подарок, если написал о грузовой машине? А теперь — хотя бы словечко!
Телеграмма и Ольгу Васильевну озадачила: неизвестно, в каком вагоне едет. А у него же груз — белье, вещи, учебники, какой-то еще подарок. Ведь не в гости на три дня едет, может быть, и год проживет, и два. Надо бы такси заказать, встретить. А как? Пока проищешь, пробегаешь — его и след простыл. Да и узнает ли его? Лет шесть уже не видела. Тогда подросток был, теперь — взрослый человек, армию отслужил…
И еще Ольга Васильевна с запоздалой тревогой подумала: не поспешил ли муж, пригласив Николая жить у них? Достаточно ли они знают о нем? Тетя пишет: спокойный, выдержанный, не выпивает, не курит даже. Но она — мать, может и не увидеть каких-то недостатков сына. С работой нечетко у него. Здесь, там успел поработать, а лет-то — всего ничего. Зеленый. Какое влияние он окажет на Олега? Не будет ли хуже?.. Впрочем, к чему теперь ломать голову — едет. Но вагона не указал! Не мальчишество ли!
Так и не рискнули они ехать утром на вокзал — встречать Николая. Однако на работу Ольга Васильевна не пошла, отпросилась на день. Поднялась она очень рано, убрала в квартире, на базар сходила за ягодами и цветами, даже успела в газовой духовке испечь пирог с малиной — любимый пирог Олежки.
От запаха пирога, от солнца, прямыми лучами заливавшего комнату, от мамы, необычно красивой, надевшей васильковое платье с белыми бусами, от того, что с минуты на минуту может раздаться звонок и на пороге появится дядя Коля — да еще с какими-то необыкновенными подарками, — от всего этого у Олежки сладко и тревожно пело в груди…
Ольга Васильевна поставила на полированный журнальный столик вазу с красными и белыми пионами, взглянула на часы. Однако уже двадцать минут, как поезд пришел.
— Сын, — позвала она, — ты не запаришься на балконе? Надень шапочку…
— Мам! — В балконной двери возникло испуганное лицо Олежки. — «Волга» с шашечками подъехала.
Ольга Васильевна, как девчонка, кинулась на балкон — посмотреть.
— Да, он — Николай! — сказала она взволнованно. — Беги, встречай.
Олежка так спешил, что на площадке второго этажа чуть не растянулся. Дядя Коля, плотный, коренастый, в сером пиджаке, уже стоял перед открытым багажником и легко, как пушинку, вынимал из недр его третий по счету чемодан.
— Никак племяш? — увидев сбежавшего со ступенек крыльца Слежку, веселым и удивленным баском проговорил дядя. — Вот ты какой! — Он приподнял его, будто собирался поставить на стул, и так, на вытянутых руках, несколько секунд держал. — Ну, парень! Лук репчатый! Здравствуй! — И потряс Олежку, словно проверил, крепко ли приделаны у него руки, ноги, а заодно и голова.
— Этот, извиняюсь, цирк надолго? — по-доброму усмехаясь, спросил пожилой таксист. — План, браток, торопит.
— Усвоил. — Дядя Коля опустил племянника на землю и достал из кармана бумажник.
Получив деньги, шофер указал на небольшую картонную коробку, стоявшую в багажнике.
— А это? Так и забыть можно.
— Дядя Коля, я возьму. — Олежка подсунул под бечевку пальцы и… коробка даже не шелохнулась.
— Что такое? — обеспокоенно спросил дядя Коля. — Приклеилась? — Он взялся за бечевку и легко поставил тяжелую коробку рядом с тремя чемоданами. — Напугал меня. Думал, и правда клей снизу натек.
Хлопнула дверца, машина с шашечками свернула за угол, а сбитый с толку Олежка никак не мог прийти в себя. И когда по лестнице поднимались (он шел впереди, с чемоданом, дорогу показывал), все ломал голову: отчего же не смог поднять коробку? Может быть, зацепилась за что-нибудь?.. Клей еще какой-то…
Пока мама и дядя Коля обнимались, оглядывали друг друга, Олежка снова сбежал вниз по лестнице — за последним чемоданом. Через минуту, с трудом переводя дыхание, он втащил его в переднюю.
— Ай-яй, кран подъемный! — подбежал дядя к Олежке. — Зачем же сам-то? Надорвешься.
— Ерунда! — отмахнулся Олежка. — Я и на пятый этаж втащил бы!
