Хозяин Амура - [53]

Между тем Сиверс, видя отчаянное положение своей армии, приказал трубить отход — с тем, чтобы спасти хотя бы часть своих войск. Густав надеялся удержаться у деревни Сьёторп, а там и войско, идущее из Гётеборга, подоспеет. Через некоторое время, бросив избиваемых на поле битвы пехотинцев, генерал Сиверс с частью кавалерии, числом не более полутора тысяч палашей, уходил на юго-восток, к Сьёторпу. Дорога, петляющая между скальных выступов, поросших густым лесом, была забита повозками и пехотой, перемешавшейся между собой. Никакого порядка уже не было. На несчастном для Сиверса поле боя его армия превратилась в нестройную толпу, спасавшуюся от противника. Относительную стойкость сохраняли роты шотландцев и терции немецких пикинёров, образовавшие арьергард. Они отбивали частые наскоки небольших отрядов шведской тяжёлой кавалерии. Но что будет, когда всё будет кончено с остатками армии, когда оставшиеся в живых датчане сдадутся в плен?

— Всё, Саша, мы уходим! — доложил Афонин Василию. — Мортиры заминировал! Не задерживайся, прошу!

— Давай, с Богом! — едва Александр скрылся за стволами сосен, как рядом раздались револьверные выстрелы — несколько кирасир, проскочив за спины датской пехоты, попытались атаковать одетых в серые мундиры мушкетёров, вопя:

— Osmanska kanoner!

Видя невозможность атаковать врага палашами, кирасиры схватились за пистоли. Стрелки, не успевавшие перезарядить винтовки, выхватили револьверы. Короткая перестрелка — и кирасиры вывалились из седёл, но и двое стрелков уткнулись лицом в прошлогоднюю хвою, окрашивая землю бурой кровью.

— Уходим! По коням! — раздался крик Новикова.

Сибирцы, постаравшись не зря выпустить по последней пуле во врага, тотчас покидали позиции и, закинув винтовки за спину, вытаскивали из кобур револьверы. Последним ушёл Новиков, подождав покуда тела убитых заберут их товарищи и подобрал их оружие. Вскочив в сёдла и бросая взгляды на оставляемые орудия, ангарцы пустились вслед артиллеристам.

* * *

Повозки встали намертво в узости дороги меж двух скальных выступов. Справа и слева громоздились холмы — каменные громадины, покрытые зелёным мхом и мелким кустарником. С одной стороны начинался густой лес, а с другой уклон шёл к берегу Венерна, где конному дороги нет. Ту же Новиков застал Патрика Гордона — шотландец прикрывал дефиле, заставленное телегами силами трёх рот и терцией мекленбургских пикинёров. Около полусотни датских мушкетёров затесались в ряды немцев, не поддавшись панике своих соплеменников.

— Патрик, ты думаешь сдержать шведов? — спросил шотландца Василий, радостный оттого, что этот рыжебородый крепыш был в добром здравии.

— С помощью Господа, Новик! — воскликнул бородач, смеясь глазами. — И твоими мушкетами, коли ты не вздумаешь бежать, как этот чёртов генерал!

— Распрягайте лошадей! — после секундной паузы приказал Новиков. — Телеги ставить поперёк дороги! Лучшие стрелки — наверх! — Василий указал на скальные уступы, которые господствовали над дорогой.

Бойцы кинулись исполнять приказы и едва они приступили к телегам, как на резком повороте дороги, метрах в четырёхстах, появились всадники, числом не более дюжины. Судя по их стягу, это были французы, захватившие свободных коней, коих на поле боя и близ него было в избытке. Они понукали усталых животных, спеша догнать отступавших. А вслед за ними на дороге показались и шведы, торжествующе ревущие здравицы:

— För Sverige! Av Cristina!

Составить телеги сибирцы и помогавшие им наёмники, моментально понявшие замысел майора, не успевали.

— Бросай возиться! Заряжай, целься! — закричал Новиков, снимая с плеча винтовку. Офицеры и сержанты подхватили его приказы. Союзники укрылись за повозками, а многие стрелки бросились под них, выставив стволы из-за колёс. Мгновения тянулись бесконечно долго.

Трёх отставших французов шведы зарубили, а остальные бросили коней в разные стороны, дав ангарцам возможность стрелять. Грохнуло с десяток выстрелов — и несколько шведов свалились на утоптанную землю, оставшиеся в сёдлах опешили, не зная, как поступить. Перед ними была заставленная телегами дорога, где не разогнать коней, а за ними притаилось множество мушкетёр, за ними виднелись и пики.

— Vände!! — прокричал кирасирский капитан, призывая своих солдат немедленно поворачивать коней и убираться отсюда. Успели единицы, остальные так и остались лежать на дороге. Раненых тут же закололи шотландцы. Французы же присоединились к оборонявшимся, не забыв поблагодарить их за спасение и, несмотря на смертельную усталость, принялись помогать составлять телеги в вагенбург. Или по-русски в гуляй-город, что было не совсем верно в данном случае. До самого вечера союзники отбили ещё несколько попыток шведов атаковать проход в лоб. Но, устлав трупами дорогу, они отказались от последующих попыток. Попытка протащить двенадцатифунтовое орудие на прямую наводку для шведов успехом так же не увенчалось — прислуга была перебита уже на самом повороте. В вечернем сумраке шведские пехотинцы попробовали было обойти позиции союзников с левого фланга, но бывшие в дозоре сибирцы, призвав подмогу, заставили врага в панике бежать прочь. Частая и точная стрельба из положения лёжа, совершенно непривычная для противника, пугала вражеских солдат, принося удачу сибирцам. После этого до самого рассвета было спокойно. Утром же оказалось, что армия Торстенсона скорым маршем ушла к Эребру, оставив на месте сражения несколько повреждённых орудий. Небольшое войско Новикова заняло поле боя, тотчас принявшись за поиск раненых датчан и их союзников среди многочисленных трупов, лежащих на залитой кровью и затоптанной копытами траве. Медикам сибирцев можно было только посочувствовать, за пару часов кончились перевязочные средства, а вскоре и всё остальное, но они продолжали работать. Гонца к Сиверсу, с известием о том, что этот редкий храбрец всё-таки сможет назвать себя победителем, если хватит наглости, конечно, послали не сразу. А только после того, как наёмники, защищавшие дефиле, обобрали трупы врагов, полностью удовлетворившись найденным.