Мальчишки выбрались из кустов и помчались по узкой тропинке, почти не видной среди молодого ельника, в сторону Заборовья.
Впереди бежал Гошка. Он громко пел. Недавний страх сменил приступ отваги.
Впе-ерёд! Труба зовёт!
Со-олдаты! В па-аход! —
Выкрикивал Гошка и лихо хлестал хворостиной по тонким веткам еловой поросли. Прошлогодние листья мягко шуршали под ногами. Звонко пощёлкивали сухие ветки. Лёгкий ветерок разносил смолистый запах сосен. Капли холодной росы слетали с веток и колко холодили разгорячённые лица мальчишек.
— Завтра с утра на рыбалку пойдём! — крикнул Ким. — Удочки готовы?
— Ага! На озере в Копанях, говорят, рыбы развелось — ужас! Можно руками брать, правда!
— Смотри не проспи!
— Я?! У меня знаешь, какой сон? Я, если хочешь, хоть десять дней могу совсем не спать!
За толстыми стволами сосен неясно забелело здание школы. За школой длинной цепочкой сияли огни Заборовья.
Внезапно из-за поворота на тропинку выскочили тёмные фигуры. Резкий свист вспугнул стаю грачей на кривом вязе возле школы.
— В обход, братва! — одна из фигур взмахнула рукой и бросилась наперерез Гошке. «Санька! — мелькнуло в голове Гошки. — Засада!»
— Ки-им! — отчаянно закричал он и в ту же минуту почувствовал на плече горячую ладонь Кима.
— Быстрее! — прошептал Ким. — Становись спина к спине… убежать не успеем… их много!
Они едва успели стать спина к спине, когда приборовские окружили их со всех сторон. Некоторое время Ким и Гошка отчаянно отбивались. Чувствуя за своей спиной тёплое плечо товарища, Гошка молотил кулаками, как заведённый.
— Держись, Гошка! — хрипло выкрикнул Ким.
— Держись, Ким! Ага-а! Вот вы как?! П-получайте… Аг-га!
Пот заливал Гошке глаза. Из разбитой губы текла кровь. Перед глазами назойливо мельтешили оранжевые мошки.
Неожиданно что-то шершавое больно стянуло руки. Гошка отчаянно дёрнулся, пытаясь вывернуться, и ничком свалился наземь.
— А-а-а-а! Эт-та… как его… попались субчики-голубчики!
Гошка поднял голову и почувствовал, как жгучая влага наполнила глаза. Рядом с ним на земле лежал Ким. Руки его были связаны за спиной. Рубашка разорвана до пояса. В тёмных волосах запутались колючие шишки репейника. Из носа Кима капала темная кровь. Увидев кровь, Гошка почувствовал лёгкую тошноту.
Приборовские сбились в кучу и о чём-то горячо спорили. Только Митька Соколов сидел на корточках в ногах связанного Кима.
— Посмотрим теперь, чья возьмёт! — торжествовал Митька. — Эт-та… как его… генерал нашёлся!
— Заткнись, — хмуро посоветовал Ким.
— А ты не пугай, не пугай… Не очень-то! Видали мы таких пугачей! — Митька вскочил и стукнул Кима ногой в бок.
Приборовские наконец кончили совещаться и окружили пленников. Санька легонько дал Митьке по шее:
— Лежачий он… не видишь? — и развязал пленникам ноги.
— Пошли, — коротко сказал он.
— А куда? — поинтересовался Гошка.
— За кудыкину гору, — Санька быстро пошёл вперёд. Следом за ним, подталкивая в спину, приборовские повели пленников.
Наверное, на всю жизнь запомнит Гошка этот позорный путь со связанными за спиной руками, под градом насмешек.
— Попался, генерал! Ха-ха-ха!
— А Гошка-то, Гошка! Ха-ха-ха! Абракабабрик несчастный!
— Они думают, пляж навсегда ихний!
— А пещера? Пусть теперь поплачут! Хозяева!
Друзей провели через всё Приборовье и заперли в сарае.
Запах прелой соломы и навоза ударил в нос. Сквозь широкие щели в крыше сарая неясно светили звёзды. В дальнем углу тяжело ворочался и хрюкал во сне подсвинок. Темного освоившись в темноте, Гошка перекатился поближе к Киму.
— Надолго они нас з-заперли?
— Не знаю… — сказал Ким и вдруг застонал, как от мучительной боли.
— Ты чего? Раненый? — испуганно спросил Гошка.
— Ну да, раненый… лучше б я был убитый!
— Совсем? — ужаснулся Гошка.
— Совсем… чем так вот… Всё село видело, как нас вели…
— Ага. Всё. Прямо как в кино глаза таращили… — печально подтвердил Гошка.
— Вот видишь! Теперь мы только кровью сможем смыть свой позор.
— Лучше чем-нибудь другим, а? Я её знаешь как боюсь… Когда Юлька с крыши упала и нос разбила, меня потом два дня тошнило, сколько у неё кровищи вытекло…
— И что ты за человек, Гошка! Это же только так говорится… когда надо позор смывать.
— А-а… тогда ладно, давай смывать! — успокоился Гошка и через минуту тоскливо вздохнул: — Есть как охота… просто живот к спине приклеился…
Загремел замок… Дверь распахнулась, и на пороге сарая показался Санька с керосиновым фонарём в руках. Он поставил фонарь на перевёрнутую вверх дном бочку у дверей и выпрямился, расставив тонкие ноги в широких отцовских сапогах. За спиной Саньки виднелась ехидная физиономия Митьки Соколова.
«Во время драки был босиком, а сейчас сапоги для виду надел, Ястреб несчастный!» — подумал Гошка.
«Ястреб» было старое Санькино прозвище. Он и впрямь походил на ястреба. Всегда насторожённый, немногословный, с зоркими маленькими глазами и клювастым носом.
