— Боишься матери?
— Нет, не боюсь. Просто она всегда здорово переживает, когда со мной что-нибудь случается.
— Да-а-а, — протянул раздумчиво мальчик, — положение хуже губернаторского, как говорит бабушка. — Внезапно он оживился и вскочил на ноги. — Эврика! Ты этот замок где взял?
— Мать в сельпо купила для веранды, — удивлённо глядя на оживлённое лицо мальчишки, сказал Ким.
— И нам Лидия Ивановна такой же оставила для чулана, — обрадованно сказал мальчик и начал быстро взбираться вверх по холму. — Ты только подожди, я сейчас! — крикнул он.
Подожди… как будто Ким мог куда-нибудь уйти без его помощи! Смешной какой!.. Интересно, что у него в альбоме нарисовано? Надо будет обязательно взять эту книгу, про подвиги Геракла. Подвиги — это, конечно, про войну, а больше всего на свете Ким любил военные книги. Раз, раз, шашки к бою! Ур-ра! Впереди всех, на лихом коне!
— Есть! — мальчишка кубарем скатился с холма и отомкнул замок капкана. — Ура! Назло всем богам мы освободили Прометея! — радостно закричал он и спохватился: — Подожди, подожди, я помогу.
Подхватив Кима под мышки, он протащил его к воде. Ким присел на берег и опустил ногу в воду. Прохладная вода мягко, словно губами, прильнула к больному месту, сняла боль. Ким облегчённо вздохнул.
— Что? Помогло?
Ким молча кивнул головой и лёг на спину, подложив под голову руки. Хорошо было лежать просто так, молча, и смотреть, как плывут высоко в небе облака. Пушистые белые шапки, разбросанные кучками по небу. Мальчик проследил за взглядом Кима.
— Они кучевыми называются, — сказал он, — значит, погода будет хорошая.
— А ты откуда знаешь?
— Мне бабушка показывала. А когда всё небо как будто в мелких барашках, — это перисто-кучевые, — значит, будет дождь. Моя бабушка много знает. Она вулканолог.
— Чего, чего? — Ким даже приподнялся.
— Вулканолог. Вулканы изучает, — мальчик сказал это так спокойно, словно его бабушка делала игрушки для детского сада.
Ким не верил своим ушам. Чтобы какая-то старуха изучала вулканы! Что же он думает — на дурака напал?
— Ну, хватит, — сказал Ким и покрутил пальцем возле уха. — Вулканы изучает… Да кто поверит, чтобы старуха влезла на гору? А лава, камни… Страсть! Тут мужик испугается. Я думал, ты дельный, а ты… — Ким сердито сплюнул.
Мальчик пожал плечами и неожиданно весело рассмеялся.
— Ты думаешь, что бабушка всегда была старухой? Она молодая была, отчаянная. Я на фотографии видел, как она по горам лазила. Она даже на войне была разведчицей. У неё орден есть за то, что она фашистам однажды настоящую западню устроила… Да, кстати, а ты на кого капкан поставил?
Ким промолчал.
— Почему молчишь? Тайна?
Ким поморщился и сел, обхватив колени руками.
— Ну чего ты пристал? — устало сказал он. — Поставил и поставил… На Саньку Лепягина и Митьку Соколова. Они хотят отнять у нас пещеру, понял?
— Нет, — сказал мальчишка. — Неужели ты на людей поставил капканы?
— На каких там людей?! Тебе же русским языком сказано: на Саньку Лепягина и Митьку…
Мальчик вскочил. Он хотел что-то сказать, но над его головой взметнулась чья-то рука, и он упал на песок.
Над распростёртым незнакомцем, сжав кулаки, стоял Гошка.
— Ты чего пристал к Киму? — грозно спросил он.
Мальчик медленно поднялся, стряхнул песок и укоризненно, с презрительной жалостью посмотрел на Кима.
— Эх ты… — он поднял альбом и медленно пошёл по берегу.
— Ну зачем ты так? — сказал Ким Гошке. — Что он тебе сделал?
— А чего он? Я с утра весь взволнованный, думал, с тобой беда, а он руками машет! — всё ещё запальчиво сказал Гошка, присаживаясь.
— Всегда ты так… сначала руками, а потом уже головой, — недовольно сказал Ким. Ему было очень неловко перед мальчишкой, освободившим его из беды.
— Послушай! — крикнул Ким. — Подожди! Не бойся!
— Ну, что? — мальчик остановился и невозмутимо посмотрел на друзей. — Я не боюсь.
Ким и сам не знал, для чего он остановил мальчишку. Он только чувствовал, что нельзя отпускать его просто так. Надо что-то сказать ему, но что?
— Ты… ты где живёшь? Тебя как зовут?
Мальчишка промолчал, пристально глядя на противоположный берег реки.
— Алёша, — наконец сказал он. — А тебя?
— Ким, а его Гошка. Иди сюда, Алёха, Гошка же не нарочно. Он думал, что ты на меня грозишься. Да ты не бойся, он не тронет.
Алёша спокойно подошёл к друзьям. В движениях его не чувствовалось никакой робости.
— Ты должен извиниться, если хочешь, чтобы я с тобой разговаривал, — сказал он, твёрдо глядя на Гошку.
— Кто? Я? — Гошка открыл рот. Он был так возмущён, что забыл закрыть рот и так остался сидеть с открытым ртом.
— Ты. Если ты, конечно, не трус. Только трусы боятся признать, что они были неправы.
— Я — трус? — Гошка вскочил и вопросительно глянул на Кима, словно спрашивая у него разрешения показать этому нахалу, кто трус.
— Извинись, — сказал Ким. Ему было обидно за друга, и в то же время этот странный мальчишка подавлял его уверенностью в своей правоте.
— Ладно. Чего там… Я же не знал, — промямлил вконец обескураженный Гошка. Первый раз в жизни ему пришлось доказывать свою храбрость не на кулаках.
