Хозяева плоской Земли - [76]

– А где тут… ну, вы понимаете?

Приходится объяснять всем. Но я не злой и не получаю удовольствия о созерцания человеческих мучений.

Сегодня подобная мамаша, когда мы уже, переодевшись, нежились в бассейне, раскинув руки и мечтательно устремив очи в далёкое небо, кашлянула и спросила, сколько мы с Василикой уже женаты.

– Вы так хорошо смотритесь, ребята! Глядя на вас, я прям свою бурную молодость вспоминаю.

Когда Василика рассмеялась и призналась, что мы знакомы (сколько?) три дня, женщина чуть не захлебнулась.

– Тогда у вас всё впереди, – выдохнула она, делая вид, что полощет рот, и побрела к своему лысоватому прошлому.

Было решено оставаться на острове до заката, чтобы понаблюдать, как Солнце опустится за набегавшими у горизонта тучками. У двоих гостей я даже заметил фотоаппараты. Да уж, прогресс при всём желании не остановишь! Воспользовавшись случаем, поинтересовался, где они обрабатывают плёнки и печатают фотографии. Один, фотоаппарат которого напоминал маленький чёрный ящичек на ремешке, похвастался, что у него поляроид, который делает моментальный снимок, правда, увы, в одном-единственном экземпляре. Второй счастливчик удивился моей неосведомлённости, поскольку, оказывается, вот уже несколько месяцев как в Окибаре открылась мастерская, в которой плёнки проявляют и печатают. Мы разговорились, и выяснилось, что владеет мастерской брат моего собеседника. С одной стороны, это означало, что я дурак и теперь могу не тратить время на пересылку плёнок в Исландию, как раньше. С другой, что с этим братом можно и нужно наладить отношения, поскольку он должен быть заинтересован в нас как в поставщиках клиентов не меньше, чем мы в нём. Парень, с которым я разговаривал, в два счёта меня понял и пояснил, где его брата найти. Если приезд завтрашней группы меня не сильно отвлечёт, я подумал, что смогу наведаться к нему, не откладывая. Все стояли на темнеющем берегу (сидеть было уже холодновато), смотрели на закат, я обнимал Василику за плечи и в какой-то момент сказал первое, что пришло на ум:

– А горизонт-то ведь и в самом деле прямой.

– Что ты имеешь в виду? – не поняла она, оглянулась, и мы случайно встретились губами.

– Ну, ты же видишь, – продолжал я после поцелуя, – что он не дугообразный, как должен быть, если наша Земля круглая.

– Разве она круглая?

Я рассмеялся.

– Ты чего? – Глаза Василики блеснули огоньками умирающего светила.

– А ты чего?

– Почему круглая?..

– А ты разве не знаешь?

– Нет.

– И тебе никогда не рассказывали, что мы живём на шаре?

– На каком шаре? Как можно жить на шаре? – Она поняла, что я не шучу, и призадумалась. – Тим, ты что, серьёзно? Где ты его видел? – Повернувшись к воде, добавила: – Я верю тому, что есть. А шара, кажется, там никакого нет.

– А если нет шара, и Земля плоская, значит, у неё есть край, которого почему-то тоже никто не видел, – возразил я.

– Но тем не менее это не мешает нам всем говорить «на краю света» или «исчезнуть с лица земли». Что-то я не представляю себе лицо, которое бы занимало собой всю голову. Бррр…

– Однако ведь точно также говорят «кругосветное путешествие», «вокруг земли».

– И что с того? Ты разве не можешь пройтись вокруг этого острова, обойти его вокруг. Он круглый, да, но не шар. «Вокруг» и значит «по кругу». Разве нет?

Впоследствии Василика призналась, что никогда не ходила в школу, что её учили бабушка и мать, а после того, как они с отцом остались вдвоём, ей уже было не до учёбы и не до книг, которых в их доме отродясь не водилось. Она знала исключительно то, что ей было нужно, и мало интересовалась непрактическими науками. По звёздам она ориентировалась прекрасно, луна и солнце служили ей подспорьем для разных работ на огороде, но о том, что все они кружатся относительно друг друга, она даже не задумывалась. Когда я попытался ей кое-что объяснить, она меня мягко прервала и, заглянув в глаза, спросила, какая разница, ходит ли Земля вокруг Солнца или Солнце – вокруг Земли. До её вопроса я был уверен, что ответ очевиден, однако рот мой открылся, но звуков не произвёл. Я задумался. Всё это мне напомнило наши вечерние посиделки, вот так же, у воды, с Ингрид, когда она обливала водой свою грудь и рассуждала о том, как свет отражается от шара. Точно такую же комичную ситуацию описывает Конан Дойл, когда шокированный Уотсон впервые узнаёт о том, что его умнейший и проницательный друг Холмс понятия не имеет о вращении Луны вокруг Солнца, а тот поясняет, мол, эта информация не несёт для него никакой практической ценности. На обратном пути, управляя неторопливым паромом, я продолжал размышлять, и меня осенила неожиданная догадка: ведь мы же думаем, что знаем, что Земля – это кружащийся шар, совсем не потому, что видим её кривизну или как-то чувствуем, но исключительно потому, что нам об этом в самом детстве сказали, а мы поверили.

На следующее утро я решил справиться о мнении Кроули. Мы зашли к нему вместе с неразлучной Василикой, и застали там Ингрид, которая нас чуть-чуть опередила под предлогом обговорить оплату новой окраски их с братом каяка, поскольку при последнем заплыве он сильно ободрался бортами и вид имел не настолько презентабельный, как хотелось бы спонсорам, то есть нам. Василика изобразила искреннюю радость, на что Ингрид ответила ей вымученной улыбкой. Вероятно, она осознала свою прошлую ошибку, и теперь как ни в чём не бывало заговорила со мной, спросила, как поживают гейзеры, и сообщила последнюю новость, о которой не успел сказать Кроули: группа телевизионщиков слегка задерживается. Поскольку каяк стоял во дворе, мы все вчетвером обсудили, что и как нужно сделать, и Василика вновь оказалась, на мой взгляд, на высоте, похвалив лодку в целом, но добавив кое-что от себя на предмет возможного улучшения скороходности конструкции, с чем Ингрид поначалу не согласилась, они слегка даже поспорили, но в итоге мнение Василики было принято как разумное. Я в их разговор не встревал, поджидая удачный момент, чтобы сменить тему. Когда Василика что-то сказала, а Ингрид рассмеялась, я понял, что лёд растоплен, и обратился к Кроули, но так, чтобы слышали обе девушки: