Хозяева плоской Земли - [259]

С другой стороны, можно было, наоборот, поспешить к причалу и попытаться перехватить беглянок там. Хотя, когда мы швартовались, я никаких других лодок там не видел, а пытаться сбежать на нашей шхуне глупо, поскольку капитан не отчалит раньше нас. Скорее всего, они сейчас намерены отсидеться где-нибудь в лесу, причём наблюдая за нами, а когда убедятся в том, что мы ушли, вернутся и доделают то, чему мы своим приходом помешали.

– Ты думаешь то же, что и я? – поинтересовался Конрад, отведя меня в сторону от остальных.

– Надо проверить саркофаг.

– Надо.

– Если ты поведёшь остальных домой, я попробую…

– У тебя не хватит сил ни крышку открыть, ни хрень эту дотащить. Отпадает.

Я посмотрел на нашу группу, которая продолжала проявлять признаки не то безпокойства, не то скуки.

– Можно сделать так: объявить привал в лесу, перед пещерой, а когда все займутся костром и прочим, подговорим кого-нибудь вернуться с нами… или с тобой одним… туда и попытаться снова его вскрыть.

– Я их напугал. Откажутся.

– Можно попробовать…

– Можно, но толку не будет. Лучше, наверное, всё оставить, как есть. Если твои железки там, если их туда положили наши барышни… что вообще-то странно, потому что эта работа им двоим едва ли по силам… короче, если старуха считает, что в саркофаге им место, то они больше не станут их трогать. Ну, а мы, когда закончим с туром, сюда вернёмся вдвоём или с помощниками и заберём. План?

– План-то план, но есть два «но». Они уже знают, что мы знаем, а значит, скорее всего, после нашего ухода перепрячут. И второе: поскольку ты прав, что для двоих эта работёнка тяжеловата, вероятно, у них тут есть свои помощники, которых мы просто не застали. Но они есть и очень даже может быть, что наблюдают сейчас за нами откуда-нибудь из кустов. В итоге, когда мы вернёмся сюда через неделю-другую, саркофаг будет точно пустым.

– При условии, что задача эти артефакты спрятать от нас. Но что если и правда всё гораздо сложнее, чем нам кажется, и суть как раз в том, чтобы они лежали именно здесь, а не где-нибудь ещё?

Я бы и сам додумался, но Конрад меня опередил, и я ему за это благодарен. Всегда приятно, когда тебя понимают с полуслова, но ещё приятнее, когда за тебя делают выводы с полумысли. Между тем он продолжал:

– Мне кажется, что у нас в руках, то есть у меня в рюкзаке, сейчас нечто даже более ценное – тетрадь с записями. Когда старуха спохватится, она поймёт, что это мы постарались, однако выкрасть такую мелочь будет сложнее, чем ту железяку со шкурой. Поймёт, даже если близнецы сдержат слово и промолчат. В любом случае, у нас будет время поизучать записи и рисунки и во многом разобраться, я надеюсь. Тогда и решим, нужно ли нам остальное и для чего. Ведь мы же сейчас пока бьёмся просто за восстановление справедливости и наказание виноватых в краже, но мы толком не знаем, зачем оно нам нужно. Если бы не тетрадь и не взлом её дома, мы бы могли вообще заключить со старухой перемирие и выведать, что к чему. Пеппи я беру на себя. – Он заговорщицкий подмигнул.

Я согласился. С момента встречи с близнецами всё пошло совсем не так, как я предполагал, и теперь доводы Конрада представлялись мне наиболее здравыми. Оать не надо. де, в каком оно сейчас, нам придётся соблОООЛавасобенно в плане «воровства ворованного». Ведь в глазах тех, кто положил артефакты в саркофаг впервые, будь то миллион, сто или десять лет назад, вором был я, взявший их оттуда. Потом справедливость так или иначе восторжествовала, украденное вернулось на прежнее место, однако меня это уже не устраивало, поскольку я считал себя полноправным его владельцем. В этом свете вторжение в дом колдуньи и её тетрадь в рюкзаке Конрада выглядели совсем не так, как оно представлялось мне в праведном гневе. Что бы думал и делал я, если бы кто-нибудь пробрался к нам в контору и выкрал, скажем, компьютер? Просто потому, что не нашёл ничего более интересного.

– Мы должны с ними помириться.

– Ты про что? – не понял Конрад.

– Это моя вина. Но пока мы считаем Уитни, а теперь и эту твою Пеппи, нашими врагами, они ими для нас и будут. Надо с ними поговорить по-человечески. И вернуть тетрадку.

– Приехали… – Конрад посмотрел на меня с сожалением, присмотрелся и добавил: – Ты серьёзно?

– Вполне.

– А, я понял! Тебя заела совесть. Ты решил, что украл первым и потому не имеешь права снова присваивать себе чужое. Ну так пусть твоя совесть спокойно спит. Тетрадку нашёл я, и решать, что с ней делать – мне. То, что было тобой «украдено», судя по всему, благополучно вернулось на место. Теперь ты никому ничего не должен. Можешь любоваться оставшимися фотографиями. Но давай сыграем в «плохого-хорошего полицейского» и пусть я буду «плохим». Тебе важнее человеческие отношения, я это уважаю и приветствую, но мне важнее докопаться до истины. И если не хочешь портить отношений со мной, пускай пока всё так и останется.

– Кто такой «полицейский»? – спросил я.

Конрад весело рассмеялся, чем привлёк всеобщее внимание, и объявил, что пора собираться в обратную дорогу.

По пути к причалу с поджидавшей нас шхуной, мы воспользовались тем, что наши спутники подустали и подотстали, и продолжили размышлять над дальнейшими действиями. Меня теперь больше остального занимала личность этой рыжей шведки и её отношения с Конрадом, который, оказывается, провёл в её обществе чуть ли не всю дорогу от Исландии. Он знал только про её любовь к нашей фрисландской культуре и прекрасное владение языком. И что она, по его словам, «типичная феминистка», то есть считает себя в первую очередь человеком с мужскими правами и обязанностями и уж потом женщиной, причём нарочито свободной. Она не показалась ему сколько-нибудь начитанной или вообще интересующейся науками и искусством, на что я возразил: