Хосров и Ширин - [25]
Сказитель будущий собьет мне разом цену.
Сражение Хосрова с Бехрамом и бегство Бехрама
Дни пиршества прошли, и начал собирать
Хосров Парвиз в поход обещанную рать.
Войска созвал кайсар; все, что сулил, — утроил.
Он, с золотым умом, все золотом устроил.
И собранных полков таков был грозный рой,
Что будто бы гора катилась за горой.
Железная гора, пыля, передвигалась,
Как будто, вся дрожа, земля передвигалась.
Шах оглядел бойцов, и тысяч пятьдесят
Он отобрал; о них предания гласят.
Он вышел в ночь, решив связать Бехрама туго.
И чашею стал шлем, одеждою — кольчуга.
Когд» Бехрам узнал, что поднят бранный клич,
Как сильный лев, решил добычу он достичь.
Но с лисьей хитростью судьба замыслит гибель, —
И сила льва — ничто. Какая в силе прибыль?
Лицом к лицу войска, мечи обнажены,
Средине и крылам приказы вручены.
Свист стрел и лязг мечей в своей звенящей силе
С ума свели бы львов, слонов бы умертвили!
Услышал бы мертвец литавров страшный вой.
От воя разум свой утрачивал живой.
Златоподкованных коней в рубинах брони.
То — кровь: она была на латах, на попоне.
И ржанье скакунов, чья полыхала грудь,
Вливало яростно в земное ухо ртуть.
И всадников мечи, как молнии, плескали.
Все львы воспрянули, внезапно зубы скаля.
Смерть бытию в тот час творила западню.
Сей гнев и Судному не мог бы сниться дню.
Смерть направляла в грудь и заостряла дротик
И закружила всех в своем водовороте.
Навис железный лес, мчит острия, грозя, —
И бегство поняло, что убегать нельзя.
В тех зарослях онагр от льва не знал спасенья,
А от клинков и лев не обретал спасенья.
Не ветер проникал под розы лепестки,
А под доспехи — стрел мгновенные броски.
Орлы кровавых стрел! У них, пробивших латы,
На крыльях коршуна написаны бераты.
Кольчугорезы, в медь вбирающие яд,
Кольчугоносцев сном погибельным поят.
И кровью — брызги ввысь до самых звезд несутся!
Вкруг медных манджуков полны до края блюдца.
Ломались копья. Ветр, что так по ним рыдал,
К парчамам подлетев, им кудри распускал.
И, обезглавленных мужей увидя, в муке
Земля раскрыла грудь, заря раскрыла руки.
И перевязи все отброшены; рассечь
Один готов врага, другой — роняет меч.
Несется тюркский крик, труба ревет, стеная.
Что громче тюркского взывающего ная?
Распущенных знамен багряные шелка —
Огонь, струящийся по гущам тростника.
О, сколько здесь мечей! И кровь на них не стынет!
Не столько камешков раскинуто в пустыне!
О, сколько стрел в виски внедряет смертный яд!
Не столько листьев шлет на землю листопад!
И на спину слона воздвигли трон Хосрова,
И мощь его меча к сражению готова.
Пред яростным слоном стоял Бузург-Умид.
Он с астролябией; он срок определит.
Базар врага шумел. Но вот пришло мгновенье —
И на базаре том настало запустенье.
Тогда Бузург-Умид сказал царю: «Спеши.
Удачен гороскоп; все разом разреши.
Коль шахматной доской войны прельстился, — следуй
Вперед. Стреми слона. Ладьею бей с победой».
И царь погнал слона, и войско отстранил.
К Бехраму он летал, как закипевший Нил, —
И под слона поверг, промчавшись смертным логом,
Он слонотелого, взмахнувши слононогом.
Губителен врагу был завершенный бой.
Был награжден Хосров приязненной судьбой.
Текла потоком кровь, что битва источила,
И не мячи она, а головы влачила.
Как негра волосы, вились арканы; лих
Румиец каждый был, набрасывая их.
И с каждого врага мечом индийским смог он
Вмиг срезать голову, как бы индийский локон.
Как боль, что страждущим порой приносит свет,
Бехрамцев ужас жжет; для них спасенья нет.
Кого же увела спасения дорога?
Бехрама одного да раненых немного.
Бехрам был мощным львом, но бледен стал, понур.
Низвергнут он судьбой, как был низвержен Гур.
Не ждал ни ночью он, ни днем дурного глаза.
Да рок его обжег огнем дурного глаза.
Погибли все; гляжу — и смертный вижу пир.
Быть может, спасся тот, кто взор закрыл на мир?
Когда Бехрама в прах звезда повергла злая,
Хосрову радость он доставил, не желая.
Мир много гумен жжет как будто невзначай.
Сего забавника шутить не обучай.
Какой не вознесет он кипарис! Но скорбью
Он в час назначенный все кипарисы сгорбит.
Какой из красных роз, что нежно он взрастил,
Увянуть не дал он, какой не пожелтил!
Не все нам сахар есть, хоть сахар нам и сладок.
Пьем чистое вино, но выпьем и осадок.
Здесь подмели — твой дом, там подметают — свой.
Здесь об пол бьют ногой, там бьются головой.
Тут музыканта саз свои возносит звоны,
А там — прислушайся! — там плакальщика стоны.
Но звук — от скорби ли, от саза ли возник —
Под сводом, зримым нам, звучит лишь краткий миг,
Вселенной логово — все жгучее горнило —
От роз и от шипов следов не сохранило.
Ведь черно-белый конь наш мир задорно мчит.
Нельзя, чтоб он не бил ударами копыт.
На синем скакуне несется рок и разом
Наскочит; от него бежит в испуге разум.
Все на других, о друг, надеешься? Пойми,
Что все изменчиво; мир не в ладу с людьми.
Был на Бехрама зол небесный свод, и снова
На трон торжественно возводит он Хосрова.
Бехрама хмурого не к Чину ль путь повлек?
И где верховный чин? Его отринул рок.
Что ж! Небо ведь не раз венцы с царей снимало.
Под сей завесою таких забав немало.
Восшествие Хосрова на престол в Медаине во второй раз
Когда из знака Рыб луна свой лик взнесла, —
Луна Парвизова в знак шахства проплыла.
Небольшой сборник стихов Ильяса ибн Юсуф Низами (1141–1211), Муслихиддина Саади (1184–1292), Абдуррахмана Джами (1414–1492), Афзаладдина Хакани (1121–1199) и Насира Хосрова (1003–1123). .
Низами считал поэму «Искандер-наме» итогом своего творчества, по сравнению с другими поэмами «Хамсе» она отличается некоторой философской усложнённостью. Поэма является творческой переработкой Низами различныхсюжетов и легенд об Искандере —Александре Македонском, образ которого Низами расположил в центре поэмы. С самого начала Александр Македонский выступает как идеальный государь, воюющий только во имя защиты справедливости.
В книгу вошли стихотворения и отрывки из поэм персидских и таджикских поэтов классического периода: Рудаки, Фирдоуси, Омара Хайяма, Саади, Хафиза, Джами и других, азербайджанских поэтов Хакани и Низами (писавших на фарси), а также персоязычного поэта Индии Амира Хосрова Дехлеви.
За последние тридцать лет жизни Низами создал пять больших поэм («Пятерица»), общим объемом около шестидесяти тысяч строк (тридцать тысяч бейтов). В настоящем издании поэмы представлены сокращенными поэтическими переводами с изложением содержания пропущенных глав, снабжены комментариями.«Сокровищница тайн» написана между 1173 и 1180 годом, «Хорсов и Ширин» закончена в 1181 году, «Лейли и Меджнун» — в 1188 году. Эти три поэмы относятся к периодам молодости и зрелости поэта. Жалобы на старость и болезни появляются в поэме «Семь красавиц», завершенной в 1197 году, когда Низами было около шестидесяти лет.
В книгу включены стихи классических поэтов средневекового Востока — арабских, персидских, турецких — о любви.Крупнейшие мастера восточной лирики сумели взволнованно и проникновенно, с большой художественной силой рассказать о радостях и трагедиях, которыми отмечена подлинная любовь.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Китай, Поднебесная империя – родина древнейших, но не утрачивающих своей значимости философских учений и мировых религий, фантастическое царство всепроникающего духа и средоточия мистических сил Земли, центр сакральных знаний человечества и мир, хранящий первозданные тайны природы. И в то же время – духовное и плотское, мудрость и глупость, богатство и бедность, алчность и щедрость, милосердие и жестокость, дружба и вражда – все человеческое оказывается представленным здесь каким-то непостижимо символическим образом.
«Китайский эрос» представляет собой явление, редкое в мировой и беспрецедентное в отечественной литературе. В этом научно-художественном сборнике, подготовленном высококвалифицированными синологами, всесторонне освещена сексуальная теория и практика традиционного Китая. Основу книги составляют тщательно сделанные, научно прокомментированные и богато иллюстрированные переводы важнейших эротологических трактатов и классических образцов эротической прозы Срединного государства, сопровождаемые серией статей о проблемах пола, любви и секса в китайской философии, религиозной мысли, обыденном сознании, художественной литературе и изобразительном искусстве.
Макамы — распространенный в средневековых литературах Ближнего и Среднего Востока жанр, предвосхитивший европейскую плутовскую новеллу. Наиболее известным автором макам является арабский писатель, живший в Ираке. Абу Мухаммед аль-Касим аль-Харири (1054—1122). Ему принадлежит цикл из 50 макам, главный герой которых — хитроумный Абу Зейд ас-Серуджи — в каждой макаме предстает в новом обличье, но неизменно ловко выпутывается из самых затруднительных положений. Макамы написаны рифмованной ритмической прозой с частыми стихотворными вставками.
В сборник вошли произведения таких поэтов как: Калидаса, Хала, Амару, Бхартрихари, Джаядева, Тирукурал, Шейх Фарид, Чондидаш, Мира-баи, Мирза Галиб, Цао Чжи, Лю Чжень, Цзо Сы, Шэнь, Юй Синь, Хэ Чжи-чжан, Оуян Сю, Юй Цянь, Линь Хун, Юри-ван, Астролог Юн, Тыго, Кюне, Син Чхун, Чон Со, Пак Иннян, Со Гендок, Хон Сом, Ли Тхэк, Чон Джон, Сон Ин, Пак Ын, Ю.Ынбу, Ли Ханбок, Понним-тэгун, Ким Юги, Ким Суджан, Чо Менни, Нго, Тян Лыу, Виен Тиеу, Фам Нгу Лао, Мак Динь Ти, Тю Дыонг Ань, Ле Тхань Тонг, Нго Ти Лаг, Нгуен Зу, Какиномото Хитамаро, Оттомо Табито, Нукада, Отомо Саканоэ, Каса Канамура, Оно Такамура, Минамото Масадзуми, Фудзивара Окикадзэ, Идзуми Сикибу, Ноин-Хоси, Сагами, Фудзивара Иэцунэ, Сюндо Намики, Фудзивара Тосинари, Минамото Мититомо, Сетэцу, Басе, Ранран, Сампу, Иссе, Тие, Бусон, Кито, Исса, Камо Мабути, Одзава Роан, Рекан, Татибана Акэми и мн.др.
Книга-памятник персидской орнаментальной прозы XIII в. Автор в распространенной в то время манере развивает тему о вреде поспешных решений, щедро украшая повествование примерами, цитатами, риторическими фигурами.
«Дважды умершая» – сборник китайских повестей XVII века, созданных трудом средневековых сказителей и поздних литераторов.Мир китайской повести – удивительно пестрый, красочный, разнообразные. В нем фантастика соседствует с реальностью, героика – с низким бытом. Ярко и сочно показаны нравы разных слоев общества. Одни из этих повестей напоминают утонченные новеллы «Декамерона», другие – грубоватые городские рассказы средневековой Европы. Но те и другие – явления самобытного китайского искусства.Данный сборник составлен из новелл, уже издававшихся ранее.
"Семь красавиц" - четвертая поэма Низами из его бессмертной "Пятерицы" - значительно отличается от других поэм. В нее, наряду с описанием жизни и подвигов древнеиранского царя Бахрама, включены сказочные новеллы, рассказанные семью женами Бахрама -семью царевнами из семи стран света, живущими в семи дворцах, каждый из которых имеет свой цвет, соответствующий определенному дню недели. Символика и фантастические элементы новелл переплетаются с описаниями реальной действительности. Как и в других поэмах, Низами в "Семи красавицах" проповедует идеалы справедливости и добра.Поэма была заказана Низами правителем Мераги Аладдином Курпа-Арсланом (1174-1208)
“Сокровищница тайн” — первая поэма знаменитой “Хамсэ” (“Пятерицы”) азербайджанского поэта Низами Гянджеви. В этом произведения поэт излагает свои гуманистические концепции, иллюстрируя их нравоучительными повествованиями. В таких притчах, как “Повесть о падишахе, потерявшем надежду и получившем прощение”, “Повесть о старухе и султане Санджаре”, “Повесть о царе-притеснителе и правдивом человеке”, “Повесть о Нуширване и его визире” Низами остро критикует деспотизм и произвол властителей, осуждает разврат, лень, ханжество и лицемерие власть имущих, и в то же время высоко оценивает мораль простых, честных людей, живущих своим трудом.