Хосе Рисаль - [102]
Тургенев (Иван). «Отцы и дети»…
Тургенев. «Дым»…
Полное собрание работ Гоголя (на немецком языке)
Владимир Короленко
Данилевский.
Пометка «на немецком языке» стоит только после «Полного собрания работ Гоголя». Обращает на себя внимание подборка русских авторов: она «индивидуальна» в том смысле, что не отражает господствующих на Западе представлений о русской литературе (нет Толстого и Достоевского, но зато есть Короленко). Возможно, Рисаль составил этот список за два года до того, под влиянием бесед с М. М. Березовским, взгляды которого, как мы видели, требовали обращения как раз к трудам такого рода. Просимые книги Рисаль получает в 1894 году, о чем немедленно оповещает Блюментритта: «Сегодняшняя почта доставила мне огромную радость — прибыло много книг Гоголя. Тургенева, Данилевского…» Короленко здесь не упомянут. Вполне возможно, что одна из этих книг и есть тот роман, по которому Рисаль учит русский язык.
Обращение к А. Б. Мейеру, крупнейшему ученому, некогда рекомендовавшему Рисаля в члены Берлинского этнографического общества, не случайно. Исчезновение Рисаля, ученого мирового масштаба, с научного горизонта не может пройти незамеченным. Блюментритт доводит до сведения всех европейских коллег весть о ссылке Рисаля и уже в мае 1893 года пишет ему: «Французские, английские, голландские и немецкие лингвисты интересуются тобой. Они спрашивают меня, как ты живешь, как с тобою обращаются, оказывают ли тебе снисхождение, которого человек твоего таланта и репутации в ученом мире Европы заслуживает… Они хотят знать, позволяют ли тебе испанские власти заниматься научной работой?..» Ученые со времен Возрождения образовывали в Европе «государство в государстве» — они не знали границ и всячески поддерживали друг друга. Это известно и испанским властям, они не могут пренебречь мнением ученого мира и, хотя Карнисеро и Ситхес задерживают многие письма (именно по этой причине Рисаль и Блюментритт переходят в переписке с немецкого на испанский), не решаются запретить Рисалю научные занятия.
В Лейтмериц, Берлин, Дрезден, Прагу, Штутгарт, Лейден, Лондон и другие города идут из Дапитана письма и посылки с этнографическими материалами, чучелами животных, змей, рыб, энтомологические коллекции, редкие раковины и гербарии, приводящие в восторг хранителей лучших музеев Европы. В некоторых из них экспонаты, присланные Рисалем, хранятся по сей день. Дотоле незнакомые ученые хотят получить у Рисаля научную информацию по вопросам, о которых тот не имеет ни малейшего понятия. Вулканолог из Штутгарта просит сообщать об извержениях вулканов, энтомологи просят выслать образцы насекомых. Рисаль старается удовлетворить эти просьбы, причем не всегда удачно — доктор Геллерт, энтомолог из Дрездена, шлет Рисалю возмущенное письмо: бабочки наколоты не по правилам и прибыли поврежденными, спирт оказался негодным, и гусеницы загублены. Доктор Геллерт никак не ожидал такого от своего ученого коллеги и просит впредь быть аккуратнее.
По просьбе испанских медиков Рисаль составляет описание знахарского «лечения околдованных». Здесь Рисаль, сам будучи врачом, говорит с полным знанием дела. Так называемое колдовство для него — внушение или самовнушение, и лечить его следует контрвнушением, психотерапией. В этом Рисаль далеко опережает поклонников так называемого филиппинского «лечения верой», приобретшего необычайную популярность в 70-х годах уже нашего столетия. Увлекшись этой темой, Рисаль старается найти рациональное объяснение древних филиппинских обычаев, таких, например, как «испытание водой»: подозреваемых погружали в воду, виновным считался тот, кто выныривал первым. «Физиологическое объяснение, — пишет Рисаль, — сводится к тому, что у того, кто боится, сердце бьется чаще и сильнее, большему числу ударов соответствует большее потребление кислорода, значит, долго под водой не продержишься».
Увлечение наукой сопровождается и пробуждением музы Рисаля. Три года она не посещала его. Три года назад он распрощался с ней, оставив, однако, за собой право вернуться к ней:
«Клинок сломался» в июле 1892 года, со ссылкой Рисаля, и он вышел из борьбы. В поэтических строках дапитанского периода он изливает свою скорбь, разочарование. Господствует тема безысходной тоски, отчаяния и даже обреченности.
Наиболее ярко Рисаль-лирик выражает свое «я» в стихотворении «Мой приют», посвященном матери поэта. Он работает над ним два года, бросает, потом вновь возвращается. Только в октябре 1895 года он пишет матери: «Посылаю вам поэму, которую обещал. Прошло много месяцев, а я все не мог исправить ее из-за моих многочисленных обязанностей. А кроме того, я следую совету Горация — дать рукописи «поспать» долгое время, чтобы потом лучше отшлифовать ее».
Он начинает поэму с описания места, где он построил «хижину» (напомним, что на деле Рисаль построил три дома), и изображает ее совсем в духе Вергилия:
Книга посвящена жизни филиппинцев, их обычаям, культурным ценностям, психологии. Особое внимание уделено проблеме взаимодействия филиппинской культуры с испанской и американской, показан ущерб, причиненный колониализмом духовной жизни страны.
Вступительная статья к избранным произведениям филиппинского англоязычного прозаика, драматурга, поэта и эссеиста Ника (Никомедеса) Хоакина.
Более тридцати лет Елена Макарова рассказывает об истории гетто Терезин и курирует международные выставки, посвященные этой теме. На ее счету четырехтомное историческое исследование «Крепость над бездной», а также роман «Фридл» о судьбе художницы и педагога Фридл Дикер-Брандейс (1898–1944). Документальный роман «Путеводитель потерянных» органично продолжает эту многолетнюю работу. Основываясь на диалогах с бывшими узниками гетто и лагерей смерти, Макарова создает широкое историческое полотно жизни людей, которым заново приходилось учиться любить, доверять людям, думать, работать.
В ряду величайших сражений, в которых участвовала и победила наша страна, особое место занимает Сталинградская битва — коренной перелом в ходе Второй мировой войны. Среди литературы, посвященной этой великой победе, выделяются воспоминания ее участников — от маршалов и генералов до солдат. В этих мемуарах есть лишь один недостаток — авторы почти ничего не пишут о себе. Вы не найдете у них слов и оценок того, каков был их личный вклад в победу над врагом, какого колоссального напряжения и сил стоила им война.
Франсиско Гойя-и-Лусьентес (1746–1828) — художник, чье имя неотделимо от бурной эпохи революционных потрясений, от надежд и разочарований его современников. Его биография, написанная известным искусствоведом Александром Якимовичем, включает в себя анекдоты, интермедии, научные гипотезы, субъективные догадки и другие попытки приблизиться к волнующим, пугающим и удивительным смыслам картин великого мастера живописи и графики. Читатель встретит здесь близких друзей Гойи, его единомышленников, антагонистов, почитателей и соперников.
Автобиография выдающегося немецкого философа Соломона Маймона (1753–1800) является поистине уникальным сочинением, которому, по общему мнению исследователей, нет равных в европейской мемуарной литературе второй половины XVIII в. Проделав самостоятельный путь из польского местечка до Берлина, от подающего великие надежды молодого талмудиста до философа, сподвижника Иоганна Фихте и Иммануила Канта, Маймон оставил, помимо большого философского наследия, удивительные воспоминания, которые не только стали важнейшим документом в изучении быта и нравов Польши и евреев Восточной Европы, но и являются без преувеличения гимном Просвещению и силе человеческого духа.Данной «Автобиографией» открывается книжная серия «Наследие Соломона Маймона», цель которой — ознакомление русскоязычных читателей с его творчеством.
Работа Вальтера Грундмана по-новому освещает личность Иисуса в связи с той религиозно-исторической обстановкой, в которой он действовал. Герхарт Эллерт в своей увлекательной книге, посвященной Пророку Аллаха Мухаммеду, позволяет читателю пережить судьбу этой великой личности, кардинально изменившей своим учением, исламом, Ближний и Средний Восток. Предназначена для широкого круга читателей.
Фамилия Чемберлен известна у нас почти всем благодаря популярному в 1920-е годы флешмобу «Наш ответ Чемберлену!», ставшему поговоркой (кому и за что требовался ответ, читатель узнает по ходу повествования). В книге речь идет о младшем из знаменитой династии Чемберленов — Невилле (1869–1940), которому удалось взойти на вершину власти Британской империи — стать премьер-министром. Именно этот Чемберлен, получивший прозвище «Джентльмен с зонтиком», трижды летал к Гитлеру в сентябре 1938 года и по сути убедил его подписать Мюнхенское соглашение, полагая при этом, что гарантирует «мир для нашего поколения».
Судьба Рембрандта трагична: художник умер в нищете, потеряв всех своих близких, работы его при жизни не ценились, ученики оставили своего учителя. Но тяжкие испытания не сломили Рембрандта, сила духа его была столь велика, что он мог посмеяться и над своими горестями, и над самой смертью. Он, говоривший в своих картинах о свете, знал, откуда исходит истинный Свет. Автор этой биографии, Пьер Декарг, журналист и культуролог, широко известен в мире искусства. Его перу принадлежат книги о Хальсе, Вермеере, Анри Руссо, Гойе, Пикассо.
Эта книга — наиболее полный свод исторических сведений, связанных с жизнью и деятельностью пророка Мухаммада. Жизнеописание Пророка Мухаммада (сира) является третьим по степени важности (после Корана и хадисов) источником ислама. Книга предназначена для изучающих ислам, верующих мусульман, а также для широкого круга читателей.
Сергея Есенина любят так, как, наверное, никакого другого поэта в мире. Причём всего сразу — и стихи, и его самого как человека. Но если взглянуть на его жизнь и творчество чуть внимательнее, то сразу возникают жёсткие и непримиримые вопросы. Есенин — советский поэт или антисоветский? Христианский поэт или богоборец? Поэт для приблатнённой публики и томных девушек или новатор, воздействующий на мировую поэзию и поныне? Крестьянский поэт или имажинист? Кого он считал главным соперником в поэзии и почему? С кем по-настоящему дружил? Каковы его отношения с большевистскими вождями? Сколько у него детей и от скольких жён? Кого из своих женщин он по-настоящему любил, наконец? Пил ли он или это придумали завистники? А если пил — то кто его спаивал? За что на него заводили уголовные дела? Хулиган ли он был, как сам о себе писал, или жертва обстоятельств? Чем он занимался те полтора года, пока жил за пределами Советской России? И, наконец, самоубийство или убийство? Книга даёт ответы не только на все перечисленные вопросы, но и на множество иных.
Жизнь Алексея Толстого была прежде всего романом. Романом с литературой, с эмиграцией, с властью и, конечно, романом с женщинами. Аристократ по крови, аристократ по жизни, оставшийся графом и в сталинской России, Толстой был актером, сыгравшим не одну, а множество ролей: поэта-символиста, писателя-реалиста, яростного антисоветчика, национал-большевика, патриота, космополита, эгоиста, заботливого мужа, гедониста и эпикурейца, влюбленного в жизнь и ненавидящего смерть. В его судьбе были взлеты и падения, литературные скандалы, пощечины, подлоги, дуэли, заговоры и разоблачения, в ней переплелись свобода и сервилизм, щедрость и жадность, гостеприимство и спесь, аморальность и великодушие.