Хорошо в деревне летом - [45]

– Да и сегодня чуть не попали; хорошо, что удалось бойцов по разным углам развести.

– Это ты молодец, – одобрил Иван Ильич и с подозрением покосился на пакет. – А чего купил-то?

– Муки… Зоя Ивановна второй день вздыхает, а мы все забываем. Да и Елизавета Кузьминична такая радушная хозяйка – неудобно было без покупок уходить. Она еще полкило творога посоветовала взять своего.

– Взял? – без особой надежды спросил Иван Ильич.

– Конечно! Я деревенского сто лет не ел, да и домашней выпечки тоже.

– Ну вот вечерком попробуешь… домашнего с пылу с жару.

Горобец вопросительно поднял брови, но Иван Ильич только махнул рукой и ускорил шаг. Он-то чаю не пил и успел на крыльце промерзнуть до костей.

Зоя Ивановна обрадовалась муке, как родной дочери. Она тут же убежала на кухню ставить тесто, а Иван Ильич с журналистом удалились в комнату, чтобы обсудить ситуацию.

– Мне один вопрос покою не дает: как Петр умудрился скрыть, что база – его рук дело?

– На его месте я бы тоже скрывал, – пожал плечами Горобец. – Местные затею не одобрили, так чего трепаться? Еще пожгут, в самом деле. Пока все думают, что хозяин – какой-нибудь городской бандит, все будет в порядке.

– Теперь-то так и есть, – задумчиво сказал Иван Ильич. – Расспросить бы его лично, но мне в город ехать глупо, да у него дел сейчас с этой выставкой полно, дома не застанешь… А позвонить неоткуда.

– Телефон-то починят рано или поздно. Назаренко обещал…

– Да он много чего обещает! – махнул рукой Иван Ильич. – Мне ведь не только с Петром связаться нужно.

После разговора с Тамарой Семеновной прошло около недели. Она наверняка уже выяснила подробности вскрытия и могла узнать что-нибудь важное – за всеми событиями последних дней он совсем забыл позвонить. Да если бы и вспомнил, что толку? Ехать, что ли? Если повезет, просидит в теплой библиотеке полдня, воспользуется тамошним телефоном, чтобы связаться с городом… Поток его мыслей прервал Горобец:

– Я завтра-послезавтра уже поеду, могу с Бондарем поговорить. А ты позвонишь в редакцию, как ваш аппарат починят. Домашний номер тоже оставлю, только меня там фиг застанешь. Да и вряд ли он что-то новое расскажет…

– Ваня, – в комнату заглянула Зоя Ивановна, – почисти картошки. Я тесто поставила, начинку готовлю.

– Сейчас, теть Зой. Это мысль! – сказал он журналисту. – Я с картошкой разделаюсь, а потом продолжим.

– Давай, я пока наброски к статье поделаю, – Горобец достал из-под кровати чемоданчик, в котором держал все свои журналистские примочки.

Иван Ильич прошел за теткой на кухню, попутно захватив из ящика в прихожей несколько крупных картофелин. Он набрал в эмалированную миску воды из-под крана, взял маленький нож и принялся за работу. Зоя Ивановна тем временем занялась начинкой для своих уже легендарных плюшек. Собственно, требовалось просто смешать творог с сахаром, но тетка делала это с вдохновением и трепетом, каким позавидовал бы Пушкин где-нибудь в болдинском октябре.

– Что-нибудь новое удалось узнать? – спросила Зоя Ивановна, не прекращая орудовать ложкой.

– Неа, – первая картофелина полетела в воду. – Мурашовы давеча опять в райцентре были, Лиза Петру звонила насчет картины.

– Хорошо! Мне портрет очень понравился, Вася прямо молодец. Это обязательно на выставке должно быть, только… этот заказчик, Дмитрий, возражать не будет?

– С чего бы? Он же отказался покупать.

– Не захочет, например, чтобы жену его в таком виде выставили перед целым городом. Любителей живописи, конечно, во Владивостоке немного, но… портрет-то узнаваемый.

– Ну и ладно! Это же искусство, – в воду полетела вторая картофелина.

– Это для нас с тобой искусство, а для большинства – просто баба в дурацкой одежде нарисована, лохматая, – Зоя Ивановна полюбовалась содержимым миски, принюхалась, – Надо еще корицы добавить. Так что я совсем не удивлюсь, если он попытается помешать выставке… или, по крайней мере, забрать портрет.

– Кто ж ему даст?

– Ну, если денег предложит, Лиза не откажется.

– Это верно, – он бросил в воду третью картофелину. – Но чтобы предложить, ему нужно узнать, что картина еще в деревне. Дом-то сгорел, а перед этим Петр все вывез… Может, хватит?

– Еще парочку. А если Лиза сама ему скажет?

– Да зачем?

– Ну, у нее на деньги чутье отличное. Если уж я додумалась…

– Подозреваю, что с Петром тоже не за бесплатно договорились. Не стали бы Мурашовы из любви к искусству машину через перевал гонять, – Иван Ильич бросил в миску последнюю картофелину и с наслаждением потянулся. – Все, пять штук. Свободен?

– Иди уж, – улыбнулась Зоя Ивановна. – Спасибо, помощничек.

Перед собственной дверью он остановился: показалось, что внутри разговаривают. Но единственный голос принадлежал журналисту – не сам же с собою он там толкует? Иван Ильич тихонько повернул дверную ручку и заглянул в комнату.

– Это пока все, что удалось выяснить. Много зацепок, но ничего конкретного – я бы на вашем месте нанял профессионала, – рассказывал невидимому собеседнику Горобец. В ту же секунду он обернулся и увидел хозяина комнаты. – Не могу больше говорить… хорошо, понял.

Журналист опустил руку, в которой держал спутниковый телефон – таким же пользовались охранники на базе.