Хорошие деньги - [4]

– Сядем в поезд и-и-и!.. Хочешь в Африку?

– Там львы и крокодилы.

– У меня припасена рогатка. Изготовлю лук.

Не дожидаясь ответа Саши, он вытянул ее в раздевалку; там никого не было. Мятежное сердце Василия словно бы падало и вновь взлетало. Мальчику было до головокружения страшно, но чувство неизведанного тянуло и подталкивало вперед. Саша была бледнее, чем обычно, и дрожала. Скорее умчаться из этого скучного дома! Василий беспорядочно хватал из кабинки одежду, кое-как одевался, толком не застегивал и не зашнуровывал. Успевал и Саше помогать, сердито шептал:

– Живее, копуша!

Подбежали к дверям – закрыты на внутренний замок. Василий застонал от досады.

– Что делать, что делать?!

Отчаяние сжало его сердце, он повалился на пол, уткнул голову между коленей. Услышал тихий голос Саши:

– Можно окно открыть.

Василий вскочил на ноги и обнял свою подругу. Крадучись, на цыпочках пошли в другой конец коридора. Кто-то вышел из игровой комнаты – беглецы метнулись за кабинки, прижались к полу.

– Где эти поросята? – услышали они Риту Николаевну.

Наконец, дверь захлопнулась, установилась тишина. Василий с трудом отодвинул ржавые щеколды на рамах и распахнул окно – прекрасный холодный ветер бросился в его жаркое лицо. Оба тихо засмеялись. Он затянул Сашу на подоконник, и они вместе, взявшись за руки, выпрыгнули на улицу и во весь дух побежали.

Они часа три бродили возле железнодорожной станции Покровки – небольшого зеленого дома. Наблюдали, как сцепляли и отсоединяли вагоны, как, поднимая гигантские вихри, проносились по восточно-сибирской магистрали электровозы с бесконечными составами. Не дождавшись пассажирского поезда, решили уехать на остановившемся на минуту-другую товарняке, однако никак не могли забраться на платформу вагона, – первая ступенька находилась высоко. Василию все же удалось ухватиться за какую-то скобу, но внезапно с грохотом и скрежетом состав тронулся с места. Василий ударился головой о металлический уголок и полетел вниз. Его рука упала рядом с колесом, которое медленно катилось по рельсу. Мгновение – и он мог бы остаться без кисти. Отдернул руку, ударил ладонью о верх колеса и с испугу побежал что было сил, забыв о подруге. Она закричала, и он остановился. Ему стало совестно за трусость. Они молча побрели, куда глаза глядели. Мимо проносились, леденяще обдувая лица, поезда. Стало понятно, что пассажирские, скорые не останавливались на этой захолустной станции.

Вечерело. Василий и Саша мерзли. Сибирь есть Сибирь: ветер, которому они обрадовались в первые минуты побега, оказался жутко холодным и жестоким. Саша вся съежилась и походила на старушку. Голод тревожил покуда осторожно, но уже хотелось есть. Вокзал почему-то оказался закрытым на замок. Где поесть, обогреться – они решительно не знали. Присели на лавку. Саша заплакала, но назад не просилась.

Вдруг Василия кто-то ударил сзади по шапке. Обернулся – перед ним стоял, усмехаясь, рыжеватый подросток лет двенадцати в поношенной, замызганной куртке. Василий подумал, что незнакомец будет требовать мелочь или даже побьет.

– Давно я за вами, воробьи, наблюдаю. Сбежать хотите?

Василий дерзко ответил:

– Чего надо? Мы тебе не мешаем, и ты не встревай в наши дела, понял?

– Ух ты, козявка, – засмеялся паренек, но бить не стал. Хитро прищурил глаз: – Хотите жрать? А погреться?

Василий и Саша одновременно вскликнули:

– Конечно!

И все засмеялись.

– Айда за мной.

Они шли долго перелесками и пустырями; выбрались за поселок к Ангаре, к пяти-шести брошенным, ветхим домам, которые мрачно, обреченно-уныло смотрели на людей своими темными, без рам и стекол окнами. Было жутковато. Саша крепко держала руку Василия, который косо посматривал на парня: а вдруг тот задумал что-нибудь недоброе? Шепнул Саше: "Бежим!"

Парень успел поставить Василию подножку, и он вместе с Сашей растянулся в хрусткой льдистой луже.

– Ну, балбесы! Чего испугались?

– Мы не пойдем с тобой, – сказал Василий. – Ты нехороший человек.

– Я хотел вас обогреть и накормить, а ты болтаешь, будто я хреновый человек. Эх! – махнул он рукой и скорым шагом направился к одному из домов.

– Холодно, – пискнула мокрая, согнувшаяся Саша. Василий тоже был весь сырой и дрожал.

– Замерзните – приходите, – крикнул парень, скрываясь в одной из развалюх.

Уже совсем стемнело, было жутковато рядом с умирающими домами.

– Пойдем к мальчишке, – сказал Василий. – Будь что будет.

Они поискали в темноте дверь, но не нашли.

– Сюда лезьте, козявки, – услышали они откуда-то снизу.

И у самой земли отодвинулась доска. Почти ползком влезли в полутемное, но теплое помещение, напоминавшее нору. На низком столе дрожало пламя свечи, тени легли на голые обшарпанные стены. Топилась "буржуйка", весело потрескивали дрова. Саша боязливо прижималась к Василию, но он уже почувствовал, что парень добр и, несомненно, не злодей. Он угостил их картошкой в мундирах. Саша пожаловалась, что у нее болит голова. Парень, представившийся Ковбоем, потрогал ее лоб:

– У-у, принцесса! Да у тебя жар. Живо раздевайся – я натру тебя спиртом.

Саша не хотела раздеваться, но Василий уговорил ее. Ковбой натер худенькое тело девочки спиртом, укутал с ног до головы каким-то старым, ветхим одеялом, уложил на топчан, а сверху прикрыл своей курткой.