Холщовый мешок - [2]

— Не спорю, я долго шатался по свету, но ведь приходит время, когда человек устает кочевать с места на место в поисках работы. Рано или поздно он встречает такую девушку, как ты, и все его скитания начинают казаться ему глупейшей затеей. — Он говорил, то и дело запинаясь: нужные слова почему-то словно застревали в горле, а холод в груди усилился. — Видишь ли, Дженни, жизнь у бродяги суровая, на дороге не встретишь ни дружбы, ни доброго отношения, ни радости. Кому она нужна, такая жизнь? Почему мне вдруг захочется начать ее сызнова?

Джо умолк, осознав, что говорит все громче и громче. Он испуганно взглянул на Дженни.

Она сидела, не отрывая взгляда от клетчатой скатерти. Но немного погодя посмотрела ему прямо в глаза.

— Я хочу, Джо, чтобы ты мне кое-что сказал, — ровным голосом произнесла она. — Я хочу, чтобы ты сказал… сколько тебе лет.

Джо изумленно уставился на нее и медленно опустил на стол свой стакан. В голове точно рассыпалась барабанная дробь — возник непереносимый оглушающий звук, от которого его пронял озноб.

— Ну мне… этак около тридцати, — неуверенно протянул он, наморщив лоб. — Или побольше — года тридцать два. — Он растерянно взглянул на нее. — Что-то вроде этого, точно не знаю.

— А разве ты не можешь вспомнить, Джо? — Она глядела на него в упор, широко раскрыв глаза.

— Ясное дело, могу! Вот в феврале у меня был день рождения. Барабанная дробь в ушах зазвучала громче. — Хотя нет, это был день рождения Пита Хоуэра. Мы с ним подрабатывали в порту. Чудной парень этот Пит. Он…

— Джо, прошу тебя!

У него по спине забегали мурашки. Он почувствовал себя так, словно, оглянувшись через плечо, вдруг увидел, что позади разверзлась глубокая пропасть.

— Дженни, я не могу ничего вспомнить!

— О Джо, подумай еще! Это очень важно! — Голос девушки дрожал, казалось, она вот-вот заплачет. — Думай, Джо. Мысленно вернись туда, откуда ты приехал в наш город, а потом постарайся вспомнить, где был до этого. Вот… вот возьми листок бумаги и все запиши.

Он с тупой покорностью достал карандаш. Барабанная дробь, от которой раскалывалась голова, постепенно начала уступать место воспоминаниям о каких-то совершенно неправдоподобных событиях.

— Я… я полтора месяца назад приехал сюда из Фарго, — запинаясь, проговорил он. — Вскочил на ходу в товарный вагон: ввязался на станции в драку с полицейским — хотели зацапать меня за бродяжничество, пришлось уносить ноги. А перед Фарго какое-то время жил в Бейтауне.

— Долго ли?

— Месяца два. Я пробирался на Восток, а в Бейтауне решил на короткий срок наняться в докеры.

— А где ты был до Бейтауна?

— В Санта-Монике. Работал водителем такси. Хозяин заставлял гонять с утра до ночи. Чуть не погиб. Это отбило у меня охоту оставаться на Западном побережье. Туда же я попал из Сан-Диего, куда приплыл на грузовом судне, которое шло через Панамский канал из Веракруса. А перед этим была война.

И тут страшная мысль пронзила мозг Джо Бейкера. Чей-то голос злобно прокричал ему в уши: «А какая война, Джо? Какая война? Их столько было…»

Внезапно с ужасающей быстротой он все вспомнил. Его сознание прояснилось, очистившись от вязкого тумана. Катушка памяти завертелась, унося его все дальше и дальше назад, в прошлое, и лицо его стало белым как мел.

Высадка на побережье Франции и бегство в Арденнах…

А до этого — работа на лесозаготовках в Канаде…

Еще раньше — долгие годы депрессии, проведенные им в притонах с такими, как он, безработными… И работа, которую он потерял, когда обанкротился его хозяин… И стычка с бостонскими полицейскими. А до этого утомительный перегон скота через Вайоминг, Колорадо и Оклахому. Сколько он длился? Года четыре? Должно быть, не меньше, если учесть, что он надолго застрял в Денвере…

Точно наяву Джо увидел рядом с собой синий холщовый мешок, опять ощутил то особое волнение, которое испытывал, когда набивал его до отказа, готовый вновь сорваться с места и отправиться невесть куда…

Вдруг он поспешно схватил листок бумаги и карандаш и начал быстро записывать названия мест, где побывал, расстояния между ними, даты, и, по мере того как рос этот список, грудь его все крепче сжимали невидимые тиски.

Блуждание после демобилизации по Европе в начале нового столетия…

Крики и гиканье не знавших пощады кавалеристов, которые атаковали испанцев на Кубе…

Жгучая злоба канзасских фермеров, когда через штат проводили железнодорожные линии…

Грохот артиллерийских залпов, резкие щелчки винтовочных выстрелов у Чикамоги…

Всё это он вспомнил. Всё.

Джо Бейкер откинулся на спинку стула, у него дрожали руки. Поверить в это невозможно, но ведь именно так оно и было. Просто-напросто он раньше никогда об этом не задумывался. Он перебирался из города в город, одну работу менял на другую, пускался в путь, ненадолго где-нибудь останавливался, потом снова куда-то шел или ехал. Он никогда не думал о прошлом, потому что в прошлом у него было полным-полно горя и одиночества, а это не очень-то располагает к воспоминаниям. Ему ни разу не пришло в голову перестать метаться по свету, поселиться где-нибудь надолго да заодно прикинуть, давно ли он так скитается.