Хоккей - моя стихия - [8]

Не знаю, есть ли в природе идеальные хоккеисты или футболисты. Есть, кажется, только один — бразилец Пеле. Переводчик нашей сборной показывал мне как-то вырезку то ли из канадской, то ли из американской газеты, где утверждалось, что я великий хоккеист. Такие оценки объясняю преувеличенной восторженностью репортеров и результатом рекламной суеты. Какое у меня великое множество недостатков, знают не только мои партнеры и тренеры, но и я сам. Может быть, даже лучше, чем они. Поэтому отбросим в сторону разговоры об идеальных партнерах, об идеальных спортсменах и поговорим о живых, конкретных людях, о прекрасных хоккеистах — Борисе Михайлове и Владимире Петрове.

Мы вместе испытывали радость больших побед, вместе — что еще важнее — добивались их, вместе огорчались в случае неудачи.

Здесь самое время напомнить о том, что в ту пору наш тренер решал проблему третьей тройки. В первом звене играли первоклассные мастера — Анатолий Фирсов и молодые, но уже успевшие к началу сезона 1968/69 года стать трехкратными чемпионами мира и олимпийскими чемпионами Владимир Вику-лов и Виктор Полупанов. Надежно было и второе звено, где также играли олимпийские чемпионы — Евгений Мишаков, Анатолий Ионов и Юрий Моисеев. А вот проблема третьего звена решалась медленно.

Сейчас я понимаю, почему. Это только так говорится — третье звено. На самом деле перед Тарасовым стояла труднейшая задача: он искал замену хоккеистам тройки "А". Трем великим асам хоккея, которые один за другим покидали лед, нужна была смена. Ушел Константин Локтев, ушел Александр Альметов. Оставался последний из могикан — Вениамин Александров. Он играл то вместе с Михайловым и Петровым, то с Михайловым и Смолиным, играл со мной, играл с Фирсовым, подключались в состав тройки и другие хоккеисты, и по мрачному лицу Тарасова можно было догадаться, что опять "не то", снова "не то".

Недовольство тренера понятно: перед его мысленным взором была великолепная игра испытанной тройки "А". Мы все на ее фоне проигрывали, а я тогда ясно чувствовал, что мне далеко до Александрова, и был готов к тому, что завтра на тренировке услышу о новом составе звена.

Но я ошибался. Тарасов уже решил, каким будет новое трио, и после нескольких проверок остановился окончательно на том варианте, который показался ему самым перспективным — Михайлов — Петров — Харламов. И вскоре нас стали считать первой тройкой советского хоккея. Тройкой "А".

Хоккейная тройка — это коллектив. Своеобразный "производственный" коллектив. Не случайно нас называют звеном. А первое условие успешной деятельности коллектива — психологическая совместимость. Еще лучше, если дружба. Три мастера, даже очень хороших, не станут сильным звеном, если не будут понимать друг друга, уважать друг друга, исповедовать одни и те же принципы хоккея.

Это тем более важно, если речь идет о долголетнем сотрудничестве. Тут взаимная симпатия, готовность помогать друг другу, прощать ошибки особенно необходимы.

А мы очень разные. Разные во всем. Разные люди нас привлекают. Разные книги интересуют. И разные взгляды на самые серьезные да и не слишком серьезные проблемы делают нас очень несхожими. Мы много спорим. А тем более на тренировках. И особенно во время подготовительных сборов, когда живем вместе. Это только на чемпионатах мира и на Олимпийских играх я живу с другими, чаще всего с Александром Мальцевым. Но наша дружба на льду, одинаковое понимание не только принципов игры, но и — что не менее существенно — одинаковое отношение к игре помогают нам преодолевать все, что разделяет нас.

Если меня спрашивают во время учебно-тренировочного сбора, в дни зарубежной поездки, что делают сейчас, в эту минуту, Михайлов и Петров, я всегда могу ответить, не опасаясь ошибки: спорят!

Это величайшие спорщики. Анатолий Фирсов назвал Михайлова чемпионом мира по спорам, и он, конечно же, прав. Борис готов спорить без конца, но сильная его сторона заключается в том, что он самокритичен, умеет признавать свою ошибку, признавать правоту оппонента. В общем, я считаю, что это хорошо — постоянное стремление докопаться до истины, умение отстаивать свою точку зрения в самых яростных спорах с тренерами, руководителями клуба. Тем более, если это не переходит в упрямство. А вот Володя Петров своих промахов не признает ни за что. Он уступить не может никому и ни в чем.

Однажды у меня спросили, верен ли рассказ о том, как Володя играл во время одного из тренировочных сборов в шахматы с Анатолием Карповым. Гроссмейстер в те же дни готовился к турниру, жил рядом с нами, мы играли с ним в бильярд, и вполне было возможно, что Петров, величайший любитель шахмат, пожелал испытать силы Карпова.

Очевидцы утверждают, что Володя проигрывал раз за разом, но смириться с неудачами не мог. Догадываюсь, отлично зная нашего центрфорварда, о ходе его размышлений: конечно, Карпов — чемпион мира, конечно, он силен, но не настолько же, чтобы я не выиграл у него ни одной партии.

Хочу проверить эту историю, да боюсь спрашивать у Петрова. Но если это и выдумка, то очень похожая на правду. Именно так в подобной ситуации и вел бы себя мой партнер.