Ходи прямо, хлопец - [33]

Раиса обернулась, поставила чемодан и помахала рукой. Борис тоже поднял руку, но махать не стал, постеснялся.

3

— В бригаду, говоришь? — Дядя Гриша вернулся к разговору, начатому вчера. — А что, это, брат, дело. Если хочешь стать рыбником, бригады не миновать.

Вчера на просьбу Бориса определить его к рыбакам дядя ответил неопределенно, сегодня сам заговорил о бригаде.

В дядиной комнате они курили после обеда. В окно были видны плоское, без красок, море и плоский желтоватый берег. Дядя Гриша выдвинул ящик письменного стола, достал складной нож с деревянной, отполированной ладонью ручкой. Открыл его, большим пальцем потрогал жало широкого стального лезвия. Закрыл нож, подкинул на ладони.

— Рыбаку без ножа никак невозможно, — сказал дядя, — ни в море, ни на суше. Этот мне служил верой и правдой. И тебе послужит. На!

— Спасибо, — сказал Борис и тоже подкинул нож на ладони. Оп был тяжелый, в руке лежал удобно.

— Открой, — предложил дядя.

Борис попробовал открыть нож, но лезвие не поддавалось. Дядя Гриша улыбался. Борис стиснул зубы и, ломая ногти, вытянул лезвие. Нож открылся с коротким звучным щелчком.

— Добре, — сказал дядя Гриша. — Первая рыбацкая снасть у тебя уже, считай, есть. Дело за второй.

Он сходил в кладовую и принес резиновые сапоги с длинными, до паха, голенищами. Заставил Бориса влезть в эти семимильные сапоги, надеть старый свитер с глухим воротом, набросил ему на плечи синюю стеганку и каким-то грустным взглядом окинул племянника. Потом подошел к окну и, глядя на бесцветное море, глухо сказал.

— До чего же ты молодой, Борька, даже завидно.

— Чему ж тут завидовать, дядя Гриша? — искрение изумился Борис.

Дядя не ответил. Стоял у окна, попыхивая дымком и думал о чем-то своем.

На другой день дядя Гриша познакомил Бориса с бригадиром одиннадцатой рыболовецкой бригады Лукьяном Егоровичем Лепко. Бригадир был плотен, круглолиц, маленькие серые глазки в пепельных ресницах блестели остро и весело.

— Вот он, мой племяш, — сказал дядя, представляя Бориса, — возведи его в рыбаки, Егорыч.

— Возведем, Пантелеич, — ответил бригадир.

К вечеру того же дня Борис вместе с Лепко уехал на попутной машине в одиннадцатую бригаду.

Они сидели в кузове полуторки на деревянной лавке, их трясло и подбрасывало так, что у Бориса клацали зубы. Проселок вилял среди камышей, и казалось, машина кружит на одном месте: водонапорная башня заводского поселка виднелась то слева, то справа и все на одном расстоянии.

Пересчитав колесами кладки, переехали мостик через речушку с темной водой и выбрались к морю. Проселок словно ушел в прибрежный ракушечник: никакой дороги дальше не было, и машина покатила вдоль берега: здесь встряхивало изредка, но с силой, потому что полуторка шла на хорошей скорости. Справа без края стоял камыш, слева до горизонта была желтоватая вода. Ветер гнал к берегу невысокую волну.

Берег просматривался далеко. На границе видимости глубоко в воду уходила коса, на ней сквозь марево угадывались какие-то строения. Поближе, уже ясно видные, к берегу лепились длинные одинаковые дома.

— Седьмая бригада, — пояснил Лукьян Егорович, — а там, на косе, наша.

— Седьмая бригада? — переспросил Борис.

— Она, — подтвердил Лепко.

«Значит, Раиса будет по соседству», — подумал Борис.

Машина бежала так близко от воды, что по левому борту из кузова не видно было берега. Вспугнутые цапли вылетали, казалось, прямо из-под колес. Поднимались в воздух они медленно, как тяжелые самолеты. Отрываясь от воды, укладывали голенастые лапы, словно убирали шасси.

Борису не хотелось думать о Раисе, но почему-то думалось. Отвлек бригадир.

— Дывись, — толкнул он Бориса локтем, — обратно их полным-полно.

— Кого? — спросил Борис.

— Та бакланов же! Бандиты! Чистые бандиты!

Борис проследил за взглядом Лукьяна Егоровича. Бригадир смотрел в море, на ставники седьмой бригады. Растяжки были сплошь унизаны крупными черными птицами, некоторые распластали крылья и висели словно неживые. Бакланы сидели на вершинах кольев, неподвижные, зловещие, как геральдические орлы.

— Позавчера на ставники чучела приладили, — сказал Лепко, — чтобы отгонять бакланов. Один день боялись, а сегодня, дывысь, вот они. Така наивна птица.

Борис заметил, что слово «наивная» бригадир употребляет в каком-то непривычном значении, но спрашивать не стал — неудобно.

— Тут к нам деятель из охотсоюза приезжал, — продолжал Лукьян Егорович. — Кажем ему: истреблять надо бакланов, а он в ответ: «Нельзя истреблять, бо то фауна природы». Какая ж то, к чертям, фауна природы, когда они рыбу из «кошелька» хватают? Один баклан за лето центнер рыбы съедает. Ото фауна природы?

Подъехали к строениям седьмой бригады. В ближнем к морю домике, на одной из дверей, Борис увидел вывеску. Крупными буквами, черным по зеленому, было написано: «Филиал». Пониже что-то мелко, в две строчки. Дверь «филиала» перечеркнута наискось железной штангой с амбарным замком на нижнем конце. Возле магазина сидели рыбаки, кто на длинной скамье, кто на собственных пятках, привалясь спиной к стене. Шофер притормозил.

— Наших никого нет? — спросил Лепко.

— Ни, никого, — ответили ему в несколько голосов,