Ходи прямо, хлопец - [32]

— Умирать полетела, — насмешливо сказала Раиса.

— Далеко же, — попытался оправдаться неудачливый стрелок.

А катер все бежал и бежал вниз по реке. По берегам уже стеной поднимался камыш, редкие белостенные домики лепились совсем близко к воде, над ними раскинули густые кроны старые тополя.

Все чаще стали попадаться цапли — сизые, иногда совсем белые. Стройные, трогательные, со своими тонкими шеями, стояли они в камышах у берега. Иногда взлетали, медленно и трудно взмахивая большими резными крыльями.

То Валентин, то Раиса, увидев цаплю, вскидывали винтовку и стреляли, но все мимо и мимо.

За одним из поворотов берега расступились, и открылось широкое водное зеркало. Катер веселей застучал мотором, пошел быстрей, словно радуясь большой воде.

Валентин сидел на носу с заряженной винтовкой, зорко всматривался в прибрежные камыши.

— Вон стоит, — вполголоса сказала Раиса.

Борис посмотрел, куда она показала, и увидел на берегу у самой волны белую цаплю. Она стояла неподвижно, как неживая. Валентин тоже увидел цаплю, приложился и выстрелил. Птица повернула голову, но осталась на прежнем месте.

— Дай-ка мне, — вдруг сказал Борис. За минуту до этого он не собирался просить винтовку, а тут его словно толкнул кто — очень захотелось испытать стрелковое счастье.

Обескураженный еще одним промахом, Валентин покорно отдал винтовку.

Борис когда-то неплохо стрелял из малокалиберки, в седьмом классе даже участвовал на городских соревнованиях. Потом увлечение стрелковым спортом прошло, и он года два не прикасался к винтовке. Сейчас она приятно оттянула своей тяжестью руку. Борис не спеша стал целиться, поднимая ствол от ног цапли выше, выше. Мушка замерла у тонкого столбика шеи, ложа покойно лежала в ладони, и Борис с удовольствием подумал: «Не разучился».

Выстрел стукнул негромко, приклад мягко, едва заметно толкнул плечо.

— Попал! — ликующе крикнула Раиса.

Высокая шея цапли переломилась, как хрупкая веточка, у самого основания. Еще секунду после этого цапля держалась на ногах, потом рухнула на землю, и от красивой птицы осталась бесформенная грудка сразу утративших чистую белизну перьев.

— Прямо в шею, — голос Раисы звенел от восторга, и эти ее слова отрезвили Бориса. Никакой радости от своей удачи он не испытал, наоборот, стало стыдно и до горечи жалко убитую птицу.

— Ты, оказывается, силен, — уважительно сказал Валентин. — В кружке, наверное, занимался?

— Приходилось, — сухо ответил Борис, отдавая винтовку.

— И не задавался, как некоторые, — Раиса не упустила случая поддеть Валентина.

Борис сел и принялся смотреть на воду. На Раису ему смотреть сейчас не хотелось. И голос ее был неприятен. «И чего радуется, — думал Борис, — чего радуется? Ну, убил цаплю, ни за что ни про что убил красивую безобидную птицу…» Он встал и пошел на корму, там долго стоял, вглядываясь в пенный след, оставляемый катером.

Причалили к дощатым мосткам. От мостков в камышовые заросли уходил пыльный проселок. У дороги три саманных дома. Возле них стояли и глазели на катер женщины о грудными детьми на руках, ребятишки постарше крутились возле причала.

Валентин здесь сошел. Когда катер отваливал, он стоял на мостках, широко расставив ноги, и помахивал рукой. Малопулька висела у него на плече дулом вниз — этакий лихой стрелок.

— Приеду в гости! — крикнул он Раисе.

— Приезжай, угощу, — ответила девушка и довольно громко добавила: — Чем ворота запирают.

— А ты придешь ко мне в гости? — спросила она Бориса, когда катер выбрался на середину реки и побежал своей дорогой.

— Не знаю, — ответил Борис. Он заметил, что девушка перестала говорить ему «вы». Подумал: «Ну и правильно, к чему тут церемониться».

— Приезжай, — Раиса заглянула ему в глаза. — Мой магазин в седьмой бригаде, это пятнадцать километров от рыбозавода. Туда каждый день машины ходят. Приезжай!

Борис молчал.

— А вон и рыбозавод виден.

Посмотрев, куда показала Раиса, он увидел купы громадных тополей. Деревья поднимались на краю равнины, по левому борту. Катер шел от них куда-то в сторону.

Река выписывала такие замысловатые петли, что до рыбозавода шли еще часа полтора, хотя он все время был виден — труба котельной, водонапорная вышка, крыши домов.

После степного безлюдья и однообразия причалы рыбозавода казались оживленным портом. Особенно внушительно выглядел самоходный паром — тяжелый широкий корпус, палубные надстройки, застекленная рубка, якоря в носовых клюзах.

— Ты куда сейчас? — спросила Раиса, когда они вышли на причал. — К дяде?

— Да, пойду к дяде, — ответил Борис.

— А где живет-то он, знаешь? Рабочий день уже кончился, на заводе его, наверное, нет.

— Найду, — Борис закинул рюкзачок на плечо.

— Смотри сюда, — Раиса показала в сторону моря: там, отделенная от поселка нешироким лиманом, образовалась улица из стандартных домов. — Видишь?

— Ну, вижу.

— На этой улице живет директор рыбозавода. Она протянула Борису руку: — До свидания! Приезжай, буду рада.

Борис взял ее руку и спросил:

— А ты сейчас куда же?

— На переезд, попутную машину ловить. — Раиса тряхнула его руку и еще раз сказала: — До свидания!

По шатким мосткам она сбежала на землю и пошла к парому. Борис смотрел, как уверенно шагает она своими стройными ногами, и вдруг ему стало жаль, что путешествие на катере окончилось. Ему сделалось тревожно и неуютно: что-то ждет впереди?