Хлеб великанов - [13]

— Ты жестокий, — рыдала она. — Жестокий. Ты хотел бы, чтобы я умерла. Ты меня ненавидишь.

Няня Френсис уложила Вернона в кровать. Он хотел ее расспросить, но она заговорила о собаке, большущем сенбернаре, который у нее был в детстве, и он так заинтересовался, что обо всем забыл.

Поздно вечером отец пришел в детскую. Он выглядел бледным и больным. Он остановился в дверях; няня Френсис встала и подошла к нему. Он выдавил:

— Не знаю, что сказать. Как просить прощения за все, что наговорила жена…

Няня Френсис ответила спокойным, уверенным голосом:

— О, все нормально. Я понимаю. Все же я думаю, что мне лучше уйти, как только удастся это устроить. Мое присутствие делает миссис Дейр несчастной, она изводит себя.

— Знала бы она, как несправедлива в своих обвинениях. Она оскорбила вас…

Сестра Френсис рассмеялась — пожалуй, не слишком убедительно.

— Я всегда считала нелепым жаловаться, что тебя оскорбили, — беспечно сказала она. — Какое напыщенное слово, вы не находите? Не волнуйтесь, меня это не задело. Знаете, мистер Дейр, ваша жена…

— Да?

Ее голос изменился. Он стал серьезным и печальным.

— Очень несчастная и одинокая женщина.

— Вы считаете, это полностью моя вина?

— Да, считаю, — сказала она.

Он глубоко вздохнул.

— Никто мне такого не говорил. Вы… возможно, я восхищаюсь именно вашим мужеством… бесстрашной честностью. Мне жаль Вернона, он теряет вас, когда вы ему нужны.

Она серьезно сказала:

— Не кляните себя понапрасну. Вы в этом не виноваты.

— Няня Френсис, — это Вернон с кровати подал голос с жаркой мольбой, — я не хочу, чтобы вы уходили. Не уходите, пожалуйста, — хотя бы не сегодня.

— Нет, конечно, — сказала няня Френсис. — Надо еще поговорить с доктором Коулзом.

Она ушла через три дня. Вернон горько плакал. Он потерял первого настоящего друга в своей жизни.

Глава 5

1

Годы жизни с пяти до девяти лет Вернон помнил смутно. Что-то менялось, но так медленно, словно ничего не происходило. Няня не вернулась к руководству детской: у ее матери произошел инфаркт, и Няне пришлось остаться ухаживать за ней.

Вместо нее этот высокий пост заняла мисс Робинс — создание столь замечательно бесцветное, что Вернон позже не мог вспомнить, как она выглядела. Должно быть, под ее началом он совсем отбился от рук, потому что его отправили в школу, едва ему стукнуло восемь. Когда он впервые приехал на каникулы, в доме обитала его кузина Джозефина.

Прежде, приезжая в Эбботс-Пьюисентс, Нина не брала с собой дочку. Вообще-то она приезжала все реже и реже. Вернон, как многие дети, умел понимать, не размышляя. Он осознавал две вещи: первое — отец не любит дядю Сидни и бывает с ним чрезвычайно вежлив; второе — мать не любит тетю Нину и не скрывает этого. Иногда, когда Нина с Уолтером сидели в саду и разговаривали, Майра на миг присоединялась к ним и, дождавшись первой же паузы в разговоре, говорила:

— Я, пожалуй, пойду. Вижу, что я тут лишняя. Нет, спасибо, Уолтер (это ответ на вялый протест), я всегда понимаю, когда мое присутствие нежелательно.

Она уходила, кусая губы, ломая руки, со слезами на глазах. Уолтер Дейр молча поднимал брови.

Однажды Нина не выдержала:

— Она невыносима! Я не могу и десяти минут поговорить с тобой без сцен. Уолтер, зачем ты это сделал? Зачем?

Вернон помнил, как отец оглянулся по сторонам, на дом, на руины старого аббатства, видневшиеся вдалеке.

— Я люблю это место, — проговорил он. — Видимо, это у меня в крови. Я не хотел его потерять.

Наступило короткое молчание, потом Нина засмеялась — нервный короткий смешок.

— Мы с тобой не слишком счастливая семейка. Оба совсем запутались.

Снова пауза, потом отец:

— Неужели все так плохо?

Нина, глубоко вздохнув, кивнула.

— Вот именно. Уолтер, мне кажется, я больше не могу. Фред вида моего не выносит. О, на людях мы чудная пара, никто не догадается, но наедине…

— Да, но…

Некоторое время Вернон ничего не слышал, они понизили голос, но отец явно спорил с тетей. Потом голоса снова повысились.

— Это безумие. Ты не можешь так поступить. Ведь это даже не из любви к Энсти. Ты ничего к нему не испытываешь.

— Нет — но он от меня без ума.

Отец упомянул какой-то «социальный страус». Нина снова засмеялась.

— Какое нам до этого дело?

— Со временем для Энсти это будет важно.

— Фред разведется со мной, он будет только рад поводу. И мы сможем пожениться.

— Даже в этом случае…

— Уолтер требует соблюдать условности! Не смешно ли?

— Мужчины и женщины по-разному смотрят на вещи, — сухо сказал Уолтер.

— О, конечно, конечно! Но все лучше, чем этот безысходный мрак. Конечно, в душе я по-прежнему привязана к Фреду — всегда была привязана, а он ко мне — нет.

— А ребенок? Ты же не можешь уйти и бросить девочку?

— Разве? Не такая уж я хорошая мать, как ты знаешь. Вообще-то я хочу взять ее с собой. Фред возражать не станет, он ее ненавидит так же, как меня.

На этот раз пауза затянулась. Потом Нина задумчиво сказала:

— В какую жуткую неразбериху могут угодить люди. В нашем с тобой случае, Уолтер, мы сами виноваты. Что мы за семейка! Приносим несчастье себе и всем, с кем сталкиваемся в жизни.

Уолтер Дейр встал, с отсутствующим видом набил трубку и молча ушел. Только тут Нина заметила Вернона.