Хижина пастыря - [23]
Лагерь был не новым, сто процентов. По крыше ползли полоски ржавчины, а две цистерны для воды стояли на поддонах из железнодорожных шпал, как в давние времена. И хозяева лагеря наведывались сюда не только по выходным, это тоже точно, потому что вокруг цистерн росли овощи в жестяных контейнерах из-под керосина. Ближе ко мне, чуть левее и прямо на виду, на открытом пространстве, торчал сортир с закрытой крышкой. Еще ближе, всего метрах в десяти от меня, росло мертвое дерево, огромный старый эвкалипт, серебристый под цвет хижины. С него свисали ременной шкив и распорка, покачивались на ветру.
Я рассматривал все очень внимательно. Никакого транспортного средства не видел, даже велосипеда или мотоцикла, поэтому опознать следы шин по-прежнему не мог. С трудом лежал спокойно. С ума сходил по воде, которая вот она, совсем рядом. Страшно хотелось пить, сухие губы напоминали кору дерева.
Лагерь был здорово организован. Хижина располагалась на голом участке каменистой оранжевой земли. Позади хижины, ближе к озеру, стояла мельница. У ее подножия я заметил корыто, а вокруг него – изгородь. Что-то типа загона, сделанного из проволоки и веток кустарника. И, е-мое, там, внутри, кто-то двигался! Однако, наведя фокус, я понял, что это не человек. Коза, грязная белая коза. Злющая. Она бросалась на проволоку, отскакивала от калитки, металась кругами.
Из хижины вдруг послышался голос.
Мужчина.
Причем этот засранец не просто говорил. Он пел. Похоже, весь мир решил довести меня до белого каления.
Я перевел бинокль на дверной проем, потом на окно. Ничего, одна темнота. Оставалось лишь ориентироваться по пению чувака. Пел он без малейшего стеснения, орал во всю глотку – видимо, наслаждался собственным голосом. Выпендрежник. А песня-то знакомая, е-мое! Мало мне потрясений на сегодня? Услышать пение какого-то чувака – уже редкость, но чтоб он еще горлопанил песню, которую я хорошо знаю… Какова вероятность, а? Я застыл в полном отупении, и тут мужик вышел из двери, босой. Я бросил бинокль, вытаращился.
Старик. Почти лысый. Семенит, как дамочка. Дальше поет. Держит что-то в руках. Кладет все на металлическую бочку. Садится в тени, на ящик из-под молока. Надевает резиновые сапоги. Берет с коробки вещи и топает на солнце. Опирается на столб, который поддерживает веранду, и становится хорошо виден. Майка. Обвисшие шорты. Очки с толстыми стеклами. Он низкий и толстый, этот мужик. Лицо багровое. А в руках – нож и точило.
Мужик смотрит по сторонам, медленно, лениво. Перестает петь, просто мурлычет под нос и одновременно точит нож. Делает это умело, сразу видно. Закончив, вешает точило на гвоздь в верандном столбе, прихватывает веревку и топает к мельнице. Старые черные сапоги хлопают по икрам. Очень знакомый звук. Ясно, что на следы именно этого чувака я и наткнулся в соли. Хотя мне наверняка придется иметь дело не только с ним. Старик не может быть здесь один. Потому что машины нет.
Едва он поворачивается ко мне спиной, я навожу на него бинокль; вижу красные уши, волосатые плечи, в веснушках и родинках.
Смотрю на козу, которая бодает ограду под мельницей. И понимаю, что к чему. Это не просто загон, а водная ловушка. Чувак хорошо придумал. Животное чует воду в корыте, протискивается в калитку на пружине, и калитка захлопывается за добычей. В сто раз круче, чем бегать за кенгуру по всему лесу. Правда, старик еле телится, чуть приоткрывает калитку, будто помешать боится. М-да, с такими манерами ему все же придется побегать за козой, хоть и по загону, а не по лесу.
Однако старик быстрый, как змея. Не успевает войти в загон, а коза уже у него. Она в полном шоке. Мужик накидывает на нее аркан и вяжет, коза даже дернуться не успевает. Когда нож вонзается ей в горло, она издает странный звук. Словно смеется. Или это мужик? Очень надеюсь, что не я, потому что я вдруг холодею. От увиденного у меня перехватывает дыхание.
Ей-богу, без шуток, я примерзаю к земле. Не лечу к цистерне с водой, пока старик занят, а лежу и наблюдаю, как у его ног умирает коза. Вздрагивает и булькает, потом обмякает, точно коврик для ванной.
Знаете, за свою жизнь я часто присутствовал при убийстве скота. Наблюдал, как коров перед забоем оглушают специальным ударным стержнем; как рубят головы свиньям. Я и сам тысячу раз бил зверей. Резал, стрелял из винтовки, снимал из арбалета. Господи, одной собаке я высадил мозги молотком! Я делал вещи и пострашней. Но при виде этой умирающей козы меня парализовало от ужаса. Самое жуткое – мне и правда хотелось смеяться. Громко. Полная шиза.
Я чувствовал такое лишь раз, в далеком детстве. В Муре. Там я впервые увидел мертвого человека, свою бабушку. Она лежала на кровати, одетая в пятнистое платье, в котором любила посещать спортклуб. Еще – в туфли на высоком каблуке и чулки. В комнате пахло женской пудрой, полиролью «мистер Шин» и мочой. Возле кровати сидела тетя Мардж. Расчесывала бабушке волосы маленькой детской щеткой. Когда я вошел – точнее, меня втолкнула мама и встала за спиной, – тетя Мардж протянула щетку мне. Я уставился на нее. Не понял, что делать. Можешь расчесать бабушке волосы, сказала тетя. Я продолжал таращиться. Бабушка будто спала. Только накрашенная и со вставленными зубами, словно собиралась на прогулку.
Джорджи Ютленд под сорок, профессию медсестры и романтические мечты о родственной душе она променяла на тихую жизнь домохозяйки в рыбацком поселке на западном побережье Австралии. Ночи напролет, пока домашние спят, она сидит в Интернете и тихо спивается. Но внезапно в ее судьбу входит Лютер Фокс – браконьер, бывший музыкант, одинокая душа. Изгой.Действие этого романа с подлинно приключенческим сюжетом разворачивается на фоне удивительных пейзажей Австралии, жесткий реалистический стиль автора удачно подчеркивает драматизм повествования.Роман австралийского писателя Тима Уинтона (р.
«Ашантийская куколка» — второй роман камерунского писателя. Написанный легко и непринужденно, в свойственной Бебею слегка иронической тональности, этот роман лишь внешне представляет собой незатейливую любовную историю Эдны, внучки рыночной торговки, и молодого чиновника Спио. Писателю удалось показать становление новой африканской женщины, ее роль в общественной жизни.
Настоящая книга целиком посвящена будням современной венгерской Народной армии. В романе «Особенный год» автор рассказывает о событиях одного года из жизни стрелковой роты, повествует о том, как формируются характеры солдат, как складывается коллектив. Повседневный ратный труд небольшого, но сплоченного воинского коллектива предстает перед читателем нелегким, но важным и полезным. И. Уйвари, сам опытный офицер-воспитатель, со знанием дела пишет о жизни и службе венгерских воинов, показывает суровую романтику армейских будней. Книга рассчитана на широкий круг читателей.
Боги катаются на лыжах, пришельцы работают в бизнес-центрах, а люди ищут потерянный рай — в офисах, похожих на пещеры с сокровищами, в космосе или просто в своих снах. В мире рассказов Саши Щипина правду сложно отделить от вымысла, но сказочные декорации часто скрывают за собой печальную реальность. Герои Щипина продолжают верить в чудо — пусть даже в собственных глазах они выглядят полными идиотами.
Роман «Деревянные волки» — произведение, которое сработано на стыке реализма и мистики. Но все же, оно настолько заземлено тонкостями реальных событий, что без особого труда можно поверить в существование невидимого волка, от имени которого происходит повествование, который «охраняет» главного героя, передвигаясь за ним во времени и пространстве. Этот особый взгляд с неопределенной точки придает обыденным события (рождение, любовь, смерть) необъяснимый колорит — и уже не удивляют рассказы о том, что после смерти мы некоторое время можем видеть себя со стороны и очень многое понимать совсем по-другому.
Есть такая избитая уже фраза «блюз простого человека», но тем не менее, придётся ее повторить. Книга 40 000 – это и есть тот самый блюз. Без претензии на духовные раскопки или поколенческую трагедию. Но именно этим книга и интересна – нахождением важного и в простых вещах, в повседневности, которая оказывается отнюдь не всепожирающей бытовухой, а жизнью, в которой есть место для радости.
«Голубь с зеленым горошком» — это роман, сочетающий в себе разнообразие жанров. Любовь и приключения, история и искусство, Париж и великолепная Мадейра. Одна случайно забытая в женевском аэропорту книга, которая объединит две совершенно разные жизни……Май 2010 года. Раннее утро. Музей современного искусства, Париж. Заспанная охрана в недоумении смотрит на стену, на которой покоятся пять пустых рам. В этот момент по бульвару Сен-Жермен спокойно идет человек с картиной Пабло Пикассо под курткой. У него свой четкий план, но судьба внесет свои коррективы.
На краю Леса жили люди Девяти деревень. Жили так, как жили до них веками их предки, представители удивительного народа ибо, и почитали своих причудливых, по-человечески капризных богов и строгих, но добрых духов. Исполняли обряды, на взгляд чужеземцев – странные и жестокие. Воевали, мирились, растили детей. Трудились на полях и собирали урожай. Пили домашнее пальмовое вино и веселились на праздниках. А потом пришли европейцы – с намерением научить «черных дикарей» жить, как белые, верить, как белые, и растить детей, как белые.
Роман «Услышанные молитвы» Капоте начал писать еще в 1958 году, но, к сожалению, не завершил задуманного. Опубликованные фрагменты скандальной книги стоили писателю немало – он потерял многих друзей, когда те узнали себя и других знаменитостей в героях этого романа с ключом.Под блистательным, циничным и остроумным пером Капоте буквально оживает мир американской богемы – мир огромных денег, пресыщенности и сексуальной вседозволенности. Мир, в который равно стремятся и денежные мешки, и представители европейской аристократии, и амбициозные юноши и девушки без гроша за душой, готовые на все, чтобы пробить себе путь к софитам и красным дорожкам.В сборник также вошли автобиографические рассказы о детстве Капоте в Алабаме: «Вспоминая Рождество», «Однажды в Рождество» и «Незваный гость».
Роман молодой писательницы, в котором она откровенно рассказала о своем детстве и трагической первой любви, вызвал жаркие дискуссии и стал одним из главных культурных событий восьмидесятых. Детство и юность Дженет проходят в атмосфере бесконечных проповедей, религиозных праздников и душеспасительных бесед. Девочка с увлечением принимает участие в миссионерской деятельности общины, однако невольно отмечает, что ее «добродетельные» родители и соседи весьма своеобразно трактуют учение Христа. С каждым днем ей все труднее мириться с лицемерием и ханжеством, процветающими в ее окружении.
Рохинтон Мистри (р. 1952 г.) — известный канадский писатель индийского происхождения, лауреат нескольких престижных национальных и международных литературных премий, номинант на Букеровскую премию. Его произведения переведены на множество языков, а роман «Хрупкое равновесие», впервые опубликованный в 1995 году, в 2003 году был включен в список двухсот лучших книг всех времен и народов по версии Би-би-си. …Индия 1975 года — в период чрезвычайного положения, введенного Индирой Ганди. Индия — раздираемая межкастовыми, межрелигиозными и межнациональными распрями, пестрая, точно лоскутное покрывало, которое шьет из обрезков ткани молодая вдова Дина Далал, приютившая в своем доме студента и двух бедных портных из касты неприкасаемых.