Хирургическое вмешательство - [58]

«Попросить, — пришло в голову Ксе почти против воли. — Чтобы взяла». И въяве ему представилось это: как умирает за рулём жрец-шофёр, как вылетает машина на встречную полосу, принимает удар за ударом, превращаясь в месиво из железа и крови, а авария ширится, всё новые водители не успевают притормозить… Внутри стало холодно и жёстко, будто колом встало что-то металлически-острое. Жень не стал убивать только потому, что не хотел пугать людей видом убийства; обречь сейчас на бессмысленную и мучительную смерть тех, кого он собирается защищать? Ксе не думал даже о том, как после этого будет выглядеть его карма.

Но о приговоре по статье «терроризм» он тоже не думал.

Интуиция контактёра надёжна, как зрение…

— Лья, — сказал Жень. — Слушай…

Ксе насторожился: в голосе мальчишки зазвучали незнакомые интонации.

…зрение порой тоже обманывает; Лья вскинулся с видимым облегчением — притуплявший его чувства страх ушёл, теперь шаман чувствовал то же, что и Ксе. В машине был тот, кто знал, что делать, его уверенность с каждой минутой лишь нарастала, и ему разумно было довериться. «Он ведь бог, — сказал себе Ксе. — Войны». Шаман впервые подумал о Жене как о настоящем божестве — силе, на которую можно положиться.

— Что? — враз севшим голосом отозвался Лья.

— Я тут шлялся раньше. Когда бомжевал, — сказал бог. — Вон за тем домом направо свернёшь.

— А дальше? Ты сейчас говори.

— Дальше свернёшь в ещё один переулок. Там есть одна… короче, там двери буквально в шаге от дороги. Притормозишь, высадишь меня. И летите куда-нибудь подальше. Начнут вас брать — выходите тихо. В непонятках. Вы, типа, едете к стфари уговаривать Матьземлю насчёт чего-нибудь. А меня нету. И не было.

— Ты свихнулся, что ли? — Лья не без уважения покосился на бога.

— Скажите, где встретимся, — отчеканил Жень. — Ночью или завтра. Лучше в городе, но могу и за черту выбраться.

Ансэндар промолчал; на усталом внимательном лице его промелькнуло странное выражение. Лья, пробурчав что-то, перевёл дух. Он спрашивал у божонка, куда сворачивать, а Ксе тем временем прикидывал, что они будут отвечать преследователям. Отвечать-то, скорей всего, станет Лья, тем более, что он уже работал со стфари и знает обстановку в том регионе. Но он сказал, что в погоню за ними отправились профессионалы — а значит, пойманных не отпустят легко, даже убедившись, что цель ускользнула. Их наскоро состряпанную легенду непременно проверят, это несложно, достаточно позвонить куратору в Минтэнерго… и узнать, что шаман Ксе не задействован и никогда не был задействован в этом проекте. Теоретически, конечно, Лья мог попросить его о помощи. Но Ксе работал в Москве. Это он мог — и собирался — просить о помощи, скажем, Риса, меняться с ним сменами, чтобы высвободить для возни с Женем ещё хотя бы пару дней. Просить кого-то ехать в другой город он бы не стал. И никто бы не стал.

Кроме того, Ксе просто не хотелось оставлять Женя: он слишком хорошо помнил, на что тот был похож, когда бродил один. Пусть сейчас божонок необыкновенно уверен в себе, но приглядеть за ним всё-таки не мешает. Шаман не знал, надолго ли хватит пацанёнку жертвы цветком; за самого же Ксе стояли Матьземля и Неботец — стихии, наделённые неисчерпаемой мощью.

— Жень, — сказал Ксе. — Я с тобой.

Он ждал, что подросток начнёт ерошиться и фыркать, но тот лишь разулыбался мальчишески, от уха до уха и, воззрившись на Ксе почти по-хозяйски, довольно изрёк:

— Ну а то!

Ксе сам удивился тому, как ловко всё вышло; по чести сказать, он боялся, что где-нибудь замешкается, споткнётся, промедлит, и преследователи успеют вынырнуть из-за поворота. Этого не случилось. В лихорадке спешки шаман даже не заметил, куда именно они с Женем влетели — дверь и дверь, деревянная, разве что со слишком тяжёлым ходом…

Шаман понял, где они.

И остолбенел.

…Как следовало ожидать, людей здесь было немного, всё больше пожилые женщины, скромно, а то и бедно одетые. От каменного пола к тёмным сводам подымался сумрак; он отливал алым оттенком камня и ещё золотым — из-за свечного пламени и неяркого сияния иконостаса. Негромкий глубокий звук полупения-полуречи отдавался эхом, заполнял помещение и, опавшим в беззвучие смутным эхом навечно оставался среди украшенных стен, как то некогда замышляли безымянные зодчие… Вступил женский хор — дрожащие, нестройные и нежные голоса.

Шла служба.

— Ксе, — прошептал где-то в отдалении Жень, — Ксе пошли туда, в угол. Блин, ну чего ты встал?..

Видя, что толку от слов не будет, подросток уцепил шамана за куртку и повёл за собой вглубь церкви.

У Ксе даже озираться не хватало запала. Время шло, мужчина что-то напевно читал, женщины пели, а он просто стоял и тихо радовался, что сумасшедший Жень затащил его за колонну и никто не видит его лица. Он знал, конечно — кто ж этого не знал — что новые научные данные за сорок лет никак не поколебали позиции мировых религий. Его ранняя юность пришлась на пик «возрождения духовности» после распада СССР, когда вперемешку с древними учениями страну захлестнул мутный поток сект, проповедников, «экстрасенсов». Иные из последних, как это ни удивительно, даже не были контактёрами. Впрочем, в Союзе работы, посвящённые физике и биологии тонкого плана, не становились достоянием общественности, а профессиональная карматерапия была доступна лишь высшей номенклатуре. Замешанное на смутных слухах полузнание принесло весь вред, который было способно. Чернобыль вскрыл недостатки системы: грамотная работа шаманов с Неботцом могла бы вдесятеро сократить территорию заражения, но до неименуемых органов слишком поздно дошло известие о засекреченной катастрофе.