Хирургическое вмешательство - [51]

— Не волнуйтесь. Я слушаю. — Ворона откинулась на спинку кресла, сплела пальцы в замок. — Выпейте чаю.

— Я же, — чуть не плача, прошептала женщина, безропотно принимая в ладони чашку, — совсем не о том приехала…

— Я знаю, — кивнула Ворона и доверительно сказала. — Тут, в институте, никого не лечат. У нас есть особая охрана… как бы это сказать — особые духи. Если посторонний человек пытается проникнуть сюда, чтобы просить чудесного исцеления или предлагать деньги — его не пустят. Вас пустили. Теперь я готова вас выслушать. Я просто не могла вас оставить в таком состоянии.

— Я вас по телевизору видела, — растерянно проговорила Надя.

— Я знаю. Сядьте, что же вы…

Она послушно села и сложила руки на коленях.

Даниль выпрямился рядом с креслом Вороны, чувствуя себя кем-то вроде придворного при королеве: это было немного пафосно, но забавно.

— Вы ведь из самых главных, — робко сказала Надя. Воронецкая ласково засмеялась:

— Ну, можно и так сказать.

— Алиса Викторовна… — прошептала женщина, собираясь с духом. — Что ж это творится? Мне медсестричка про аномалию рассказала. Ровно Чернобыль какой… а никто и не чешется. Ни предупредить людей, ни вывезти. Что ж это — мы помирай, а всем всё равно?

«Слишком большая территория поражена, — подумал аспирант. — Эвакуировать невозможно физически. Предпочитают держать в тайне, чтобы избежать паники среди населения». Перед глазами мелькнули столбцы таблиц, статистика, сведённая к числам и коэффициентам… теория давала пищу для ума и почву для исследований, а живой человек сидел на краешке кресла, ломая распухшие, огрубелые от работы пальцы, и глотал слёзы.

Ворона опустила лицо.

— Алиса Викторовна! — Надя подалась вперёд. — Пусть сделают что-нибудь! Вы же… кого же просить?..

Ответа ей не было.

Сергиевский закусил губу. Даже если его исследование увенчается успехом, натолкнуться на решение проблемы он сможет лишь чудом. Единственная надежда — на авось, на то, что со временем аномалия рассосётся сама, как раковая опухоль в лёгком Нади…

Опухоль. Сама. Аспирант вскинулся. Здесь не было идеи, даже мысли оформленной не было, но случайная ассоциация показалась исходной точкой для рассуждения. Раковые клетки оставят плоть потому, что Ворона вылечила тонкое тело; как исправить деформацию механизма сансары? Что было сломано? Какие настройки сбились?..

Было — сломано?..

Даниль напряжённо уставился в пол: дальше мысль не шла.

— Надежда Ивановна, — сказала Ворона, не поднимая глаз, — боюсь, что вы правы. Вы пришли по адресу — подобными вещами занимаются только здесь. Но мы ещё недостаточно знаем и умеем, чтобы помочь. Я обещаю сделать всё, что в моих силах.

— Алиса Викторовна…

— Не отчаивайтесь, — едва слышно проговорила та, кинув на просительницу единственный взгляд. — Уезжайте с семьёй к тётке, как собирались. Я не могу помочь вашим родственникам, но я высветлю вам карму, насколько это возможно. Какое-то время вы будете очень удачливой. Купите лотерейный билет. Никому ничего не рассказывайте.

Надя быстро закивала, расширив глаза.

— Скажете, что вас не пустили в двери, — продолжала Воронецкая. — Вы поняли?

— Да… да, конечно! — горячо сказала Надя.

Губы Вороны сжались в ниточку. Даниль выгнул бровь. Надя понимала, какой великий подарок достался ей только что, и крепло, крепло в её душе яростное нежелание делиться. Это была часть человеческой природы, Алиса понимала Надю и ничуть не осуждала её, больше того, сама приказывала ей молчать, чтобы избегнуть проблем, и всё-таки…

— Чем хуже вы будете относиться к окружающим, тем быстрее ваша карма вновь затемнится, — суховато сказала Алиса. — Не злорадствуйте, Надя… Всего вам хорошего. Идите.

Та аккуратно поставила на стол полную чашку.

— Алиса Викторовна, — сказала, словно не могла упустить шанса ещё раз повторить имя-заклятие перед его носительницей. — Вам спасибо от всего сердца! Ох… — она внезапно потупилась, — подарочка-то я не при…

— Идите, Надя.

— Спасибо, Алиса Викторовна! Храни вас Господь!

Она, торопясь, скрылась за дверью; оба кармахирурга, доктор и аспирант, некоторое время молчали, не глядя друг на друга. Наконец, Ворона тяжело вздохнула и сказала:

— И так всегда.

— Как?

Ворона беспомощно моргнула и подняла брови жалобным домиком.

— Увижу кого-нибудь такого и ввяжусь в историю. Но я не могла её оставить, Даниль! — точно оправдываясь, воскликнула она внезапно, — ты же сам видел, какой там был ужас!

Сергиевский открыл рот, желая как-нибудь ободрить растерянную Алису Викторовну, но та уже пришла в себя и говорила, как всегда, очень быстро — слова не вставишь.

— Эрик Юрьевич бы сказал, что у нас тут не НииЧаВо, счастьем человеческим никто не занимается — и всё, вопрос исчерпан, а я вот…

— А у нас вы занимаетесь, — вставил Даниль, расплывшись в улыбке: щебечущая Ворона его умиляла.

Воронецкая грустно засмеялась.

— Меня разжалобить легко, — сказала она, — вот и всё, а толку-то? Одна такая вот пришла, я перепугалась, тебя схватила, срочную операцию… а их десять тысяч! И новые всё время заболевают! И перерождаются с этим!.. И непонятно, что делать, даже кто делать должен — непонятно. Вот проблема-то из проблем — кто должен, если никто не должен…