Хирург - [53]

Поезд облегчённо свистнул и дёрнулся. Сонные пассажиры устремились к выходу, волоча бесконечные сумки-пакеты-чемоданы. Алекс выходил последним. Помог бабуле, застрявшей на лестнице, и окунулся в ночную прохладу.

За зданием администрации его ждало первое искушение: телефон-автомат. Мама! Как она пережила? Жива ли? Может, у неё инфаркт, и её забрала «скорая»? Шаг. Ещё шаг. Что ж так сердце заходится? Рука потянулась к трубке, коснулась холодного металла и соскользнула. Нет!

Отныне прошлого нет.

Пока он боролся с собой, люди разошлись. Нацепив рюкзак и взяв пакет поудобней, он побрёл туда, где должен был находиться выход в город.

Куда теперь? До утра отсидеться в тепле, купить газету и подыскать квартиру на окраине.

В зале ожидания пахло пирожками. Вытянув ноги, похрапывал древний дед. На плече курносого юноши дремала темноволосая девушка. Парень смотрел в стену, не мигая. Если бы не два люмпена, хлестающих пиво из банок, можно было бы подумать, что эта неподвижная картина — фотография, вырванная из старого альбома.

Оглядев зал, люмпены заржали. Голова одного низкорослого напоминала советский телевизор. Его фигуру как будто собрали из прямоугольников. Алекс мысленно назвал его «квадратным». Второй парень был худ, не лишён изящества, он вполне сошел бы за симпатичного, если бы не постоянно открытый рот и слишком покатые плечи. Этот получил прозвище «эллиптический». Типичные представители низов: немного спившиеся, грязные, разнузданные. Наверное, строители. Едут в свою деревню пропивать деньги. Поймав взгляд «квадратного», Алекс отвернулся.

Чего я здесь жду, думал он. Вероятно, Ленкины единоверцы уже оповестили своих людей, и меня будут искать на вокзалах. Лучше убраться, всё равно тут холодно, и морды подозрительные. Пойду, куда глаза глядят.

Скверно: начинается паранойя. Гопники — не повод для бегства. Причина глубже: страх прилепился к ногам и волочился следом, съёживался в полдень, разрастался на закате, а с наступлением ночи многолико скалился из темноты.

Чёрные окна привокзальных кафе отражали одинокую фигурку, бредущую по улице. Светился только один ларёк, где Алекс купил растворимый кофе в одноразовом стаканчике и пирожок с капустой.

Кипяток обжигал руки. Алекс отошёл к скамейке, залитой голубоватым светом фонаря, снял рюкзак, откусил кусок пирожка. Ничего так, вкусный, свежий. А вот кофе отвратительный, с металлическим привкусом. Чего ещё ожидать от растворимого суррогата?

Подъехал товарный состав. Грохот поглотил шелест листьев, шум далёких автомобилей и едва заметное жужжание лампочки над головой.

Кто-то смотрел в спину. Алекс повернулся: из темноты между ларьками вынырнули силуэты — квадратный и эллиптический. Для полного счастья не хватает только гоп-стопа, подумал он. Рассудок работал на удивление чётко. Бежать? Нет. Не успею. Лучше сдохнуть, чем отдать ноутбук.

— Слышь, закурить есть, а? — просипел «эллиптический», оценивая потенциальную жертву.

— Не курю, — холодно ответил Алекс и, не мигая, уставился на гопника.

На языке многих животных взгляд глаза в глаза означает «я тебя не боюсь, я сильнее». Сильнее ли? Каким они его видят? Малолетним пижончиком в модном прикиде, таким чистеньким, беленьким, холёным, с карманами, набитыми баблом. Таким беспомощным, что даже не стоит себя утруждать и нападать внезапно.

Разинув рты, гопники переглянулись и стали обходить его с двух сторон. Рука нырнула в карман, сжала длинный ключ от подъезда.

В голове как будто лопнула плотина. Мир отодвинулся на второй план. Всё, что копилось внутри, вся эта чёрная муть хлынула наружу. Алекс шагнул вперёд. Плеснул кипятком в лицо «квадратного». Схватил его за грудки. Встряхнул:

— Слушай меня, чмо, — в пузо чма упёрся ключ. — Денег лёгких захотелось, да? Только рыпнись… ты или твой дружок… и я выпущу тебе кишки. Думаешь, не смогу? — он криво усмехнулся. — А ты проверь. Мне терять нечего.

«Эллиптический» плямкал губами поодаль. Он, правда, не двигался, только сжимал — разжимал кулаки. «Квадратный» дрожал, таращился и смердел перегаром, смешанным с чесночным духом, по его краснеющему лицу катились капли кофе.

Со стороны эта сцена смотрелась нелепо: домашний мальчишка ткнул ключом в пузо грабителя, и тот готов намочить штаны. Если бы они знали, что от его руки не погибло ни одно теплокровное существо… Ах, если бы знали… Но сейчас «квадратный» видел в мальчишке оскалившегося зверя. Неловкое движение, и он вонзит клыки в глотку… а глотка-то совсем близко.

— Да ладно, да шо ты, — пробормотал пленённый гопник и добавил жалобно. — Мы тебя трогали?

Алекс оттолкнул его, объяснив по-русски, в какое потаённое место ему следует удалиться. Гопник утёрся спортивной рубашкой, надул губы и поволок прочь оцепеневшего «эллиптического».

Ярость схлынула. Мир обрёл привычные оттенки. Зажужжала лампочка. Ветер зашелестел листьями. Глядя на трясущиеся руки, Алекс дивился себе. Не растерялся, не струсил. Значит, ещё не исчерпан его предел прочности. Он сможет выжить. Должен.

На лавочке в парке, дрожа от холода и перевозбуждения, он согревался кофе и думал. Нет, не удачная мутация заставила предков людей слезть с деревьев. У них не было когтей и мощных челюстей, как у львов и крокодилов. Слоны, бегемоты и буйволы брали весом, а эти существа были малы и слабы. Они не могли быстро бегать, как антилопы и зебры. В отличие от плодовитых грызунов, приносили в год по одному детёнышу. Везде одни минусы. Слабейший подлежит уничтожению — закон эволюции жесток. Но немощные существа отказались быть жертвами. Не дал бог когтей? Мы сделаем дубину, навалимся толпой, забьём льва и его шкурой защитим нежную кожу от холода. Не можем убежать? Построим частокол, и попробуйте, достаньте нас! Детёнышей у нас мало? Значит, мы будем их лелеять, оберегать и учить, как выживать в несправедливом мире.