Хиросима - [38]

Весной и летом 1956 года, когда и без того слабое здоровье отца Такакуры ухудшилось еще больше, он перевелся на временную позицию в небольшом приходе в районе Ноборимати. За пять лет до этого протестантский священник Киёси Танимото, которого он хорошо знал, открыл курсы по изучению Библии для девушек, чьи лица были обезображены келоидными рубцами. Нареченные «хиросимскими девами», они позднее отправились в США, где им должны были сделать цикл пластических операций. Одна из них, Томоко Накабаяси, обращенная в веру и крещенная отцом Такакурой, умерла на операционном столе в больнице Маунт-Синай в Нью-Йорке. Вернувшиеся «девы» в 1956 году передали ее прах семье, и отцу Такакуре выпало провести похороны. Там он чуть не упал в обморок.

В Ноборимати он стал наставлять мать и двух дочерей из богатой и образованной семьи Наганиси. Невзирая на высокую температуру, он каждый вечер ходил к ним пешком. Иногда он приходил рано, расхаживал взад-вперед по улице и ровно в семь часов звонил в дверь. Он бросал взгляд на свое отражение в зеркало в прихожей, поправлял прическу и облачение, а затем входил в гостиную. Час он отводил учению, затем Наганиси подавали чай и сладости, и они болтали ровно до десяти часов. Там он чувствовал себя как дома. Младшая дочь, Хисако, очень привязалась к нему и, когда по прошествии полутора лет его состояние ухудшилось настолько, что ему пришлось лечь в больницу, попросила его крестить ее. Что он и сделал — за день до отправки в хиросимский госпиталь Красного Креста, где провел целый год.

Больше всего отца Такакуру беспокоила странная инфекция, поразившая пальцы — они раздулись от гноя и никак не заживали. Его мучили жар и симптомы, схожие с гриппом. У него был очень низкий уровень лейкоцитов, боль пронзала колени — особенно левое — и другие суставы. После операции пальцы постепенно зажили. Его лечили от лейкопении [36]. Перед выпиской офтальмолог обнаружил еще и начальную стадию катаракты, вызванной атомной бомбой.

Он вернулся к большому приходу Мисасы, но ему становилось все труднее и труднее нести эту тяжелую, но драгоценную для него ношу. У него заболела спина — вероятно из-за камня в почке, как говорили врачи; он справился с этим. Измученный постоянной болью и инфекциями, которые усугублялись нехваткой лейкоцитов, он из последних сил влачил существование.

Наконец в 1961 году епархия милостиво отправила его в крохотную церквушку в провинциальном городке Мукаихара, где процветала частная клиника доктора Сасаки.

В церковном комплексе Мукаихары, расположенном над городом, на гребне крутого холма, была небольшая капелла с дубовым столом вместо алтаря, в которой было достаточно места, чтобы 20 человек могли преклонить колени по-японски на расстеленных татами; а выше на холме стоял маленький прицерковный домик. Отец Такакура выбрал в качестве спальни голую, словно монашеская келья, комнату два на два метра; обедал он в такой же келье по соседству; тесные, темные и холодные кухня и ванная были не больше. По ту сторону узкого коридора, проходящего через все здание, располагались кабинет и спальня значительно большей площади — отец Такакура, верный своей натуре, приберегал ее для гостей.

Сразу по приезде отец Такакура решил проявить инициативу и, руководствуясь постулатом, что души лучше ловить незрелыми, велел строителям приделать к капелле две комнаты и открыл в них то, что он называл детским садом имени святой Марии. Так потянулись суровые дни четырех католиков: священника, двух монахинь-японок, обучавших детей, и кухарки, тоже японки. У церкви было мало прихожан — в основном десять человек из четырех прежде обращенных в веру семей. В иное воскресенье на мессу не приходил никто.

Первоначальный запал отца Такакуры быстро сошел на нет. Раз в неделю он садился на поезд до Хиросимы и отправлялся на обследование в госпиталь Красного Креста. На вокзале в Хиросиме он брал свое любимое дорожное чтиво — расписание поездов, курсирующих по всему острову Хонсю. Врачи вводили стероиды в его суставы, измученные болью, и лечили его от хронических симптомов гриппа. Однажды он пожаловался на следы крови на нижнем белье: врачи предположили, что в его почках образовались новые камни.

В городке Мукаихара отец Такакура старался как можно меньше привлекать внимания — как настоящий японец. Иногда он носил японскую одежду. Не желая показаться зажиточным, он никогда не покупал мяса на местном рынке, но иногда украдкой привозил его из города. Японский священник, отец Хасэгава, время от времени навещал отца Такакуру и восхищался его стараниями полностью ассимилироваться, но во многих отношениях считал его неисправимым немцем. Когда ему отказывали в каком-то начинании, он упрямо настаивал на своем, в то время как японец тактично бы искал обходной путь. Отец Хасэгава заметил, что когда отец Такакура лежал в больнице, то строго следил за соблюдением часов посещений, и если люди приходили к нему — даже издалека — в неустановленное время, он отказывался их принимать. Однажды, обедая с другом, отец Хасэгава отказался от предложенной хозяином миски риса; он сказал, что сыт. Но, когда на столе появились вкусные разносолы, заставившие японский рот взмолить о рисе, отец Хасэгава решил все-таки попросить добавки. Отец Такакура был возмущен (то есть, по мнению его гостя, повел себя как немец): как он мог есть рис вместе с соленьями, когда только что он был слишком сыт для одного только риса?