Хиросима - [40]

С этого момента он был прикован к постели. Ёсики-сан кормила его, обмывала, меняла подгузники, которые сама для него делала. Он читал Библию и расписания поездов — говорил Ёсики-сан, что только эти тексты никогда не врут. Он мог сказать, как добраться до любой точки Японии, сколько стоит еда в вагоне-ресторане, где сделать пересадку, чтобы сэкономить 300 иен. Однажды в страшном возбуждении он позвал Ёсики-сан. Он нашел в расписании ошибку. Только Библия никогда не врет!

Коллеги-иезуиты в конце концов убедили его поехать в больницу святого Луки в Кобе. Когда Ёсики-сан приехала навестить его, он вынул из книги копию своей истории болезни, в которой было написано: «Живой труп». Он сказал, что хочет поехать с ней домой, и она увезла его. «Вы помогли моей душе пройти через чистилище», — сказал он, когда оказался в постели.

Он очень ослаб, и коллеги перевезли его в двухкомнатный домик в лощине, рядом с домом иезуитской общины в Нагацуке. Ёсики-сан сказала, что хочет спать с ним в одной комнате. Нет, сказал он, это противоречит обетам, которые он принял. Она солгала ему, сказала, что такова воля отца-настоятеля. С огромным облегчением он согласился. После этого он уже почти не открывал глаза. Она кормила его только мороженым. Когда приходили гости, он мог сказать только: «Спасибо». Он впал в кому, и 19 ноября 1977 года, когда рядом были врач, священник и Ёсики-сан, этот человек, так сильно пострадавший от взрыва, сделал глубокий вдох и умер.

Его похоронили в тихой сосновой роще на вершине холма около дома иезуитской общины.

Отец Вильгельм М. Такакура, S. J. [38]

R.I.P.

Священники и послушники из дома иезуитской общины заметили, что годы идут, а на этой могиле почти всегда лежат свежие цветы.

Тосико Сасаки

В августе 1946-го Тосико Сасаки только начала оправляться от боли и подавленности, которые сопровождали ее целый год после бомбардировки. Ее младшему брату Ясуо и сестре Яэко удалось избежать увечий в день взрыва, поскольку они были в родительском доме в пригороде Кои. Теперь же, когда Сасаки жила там вместе с ними и только начала снова чувствовать себя живой, случилось новое потрясение.

Тремя годами ранее родители Тосико Сасаки стали обсуждать с другой семьей брак детей и Сасаки представили юноше. Они понравились друг другу и решили согласиться на свадьбу. Пара сняла дом, но жениха Тосико неожиданно призвали в Китай. Теперь, как она узнала, он вернулся, но долго не навещал ее. Когда он наконец появился, обеим сторонам стало ясно, что помолвка обречена. Каждый раз, когда жених приходил в гости, юный Ясуо, за которого Тосико чувствовала ответственность, в сердцах убегал на улицу. Были признаки того, что семья жениха передумала и не разрешит своему сыну жениться на хибакуся и калеке. Жених перестал появляться у них. Он присылал письма, полные символических, абстрактных образов — в первую очередь бабочек, — очевидно, пытаясь выразить трепетную неуверенность и, вероятно, чувство вины.

Единственным человеком, который по-настоящему утешал Тосико все это время, был отец Кляйнзорге. Прежде он навещал ее в больнице, а теперь продолжил делать это в Кои. Он явно намеревался обратить ее в свою веру. Железная логика его наставлений не слишком убедила ее, так как Тосико не могла смириться с мыслью, что Бог, забравший ее родителей и подвергший ее саму столь ужасным испытаниям, сделал это из любви и милосердия. Однако ее глубоко тронула преданность священника: было очевидно, что он тоже обессилел и страдает от боли, и все же он проделывал большой путь, чтобы повидать ее.

Дом Тосико стоял у обрыва, где росла бамбуковая роща. Однажды утром она вышла на улицу, и от солнечных лучей, которые блеснули на листьях бамбука, похожих на мелкую рыбешку, у нее перехватило дыхание. Она почувствовала удивительный прилив радости — первый на ее памяти за долгое время. Она услышала, как читает «Отче наш».

В сентябре ее крестили. Отец Кляйнзорге был в больнице в Токио, поэтому служил другой священник, отец Цесьлик.

У Сасаки-сан от родителей остались кое-какие скромные сбережения, к тому же она занялась шитьем, чтобы поддержать Ясуо и Яэко. Однако она беспокоилась о будущем. Тосико научилась ковылять без костылей. Однажды летом 1947 года она повела Ясуо и Яэко купаться на пляж в деревне Сугиноура неподалеку. Там она разговорилась с молодым человеком, католическим послушником из Кореи, который присматривал за группой учеников воскресной школы. В какой-то момент он сказал ей, что не понимает, как она, такая хрупкая, может брать на себя ответственность за брата и сестру. Он рассказал Тосико о хорошем сиротском приюте в Хиросиме под названием «Сад света». Тосико отдала детей в приют, а через некоторое время устроилась туда воспитательницей. Ее взяли, и она нашла утешение в том, что теперь была с Ясуо и Яэко.

Ей хорошо давалась эта работа. Казалось, она нашла свое призвание. На следующий год, убедившись, что о сестре с братом хорошо заботятся, Тосико согласилась на перевод в другой приют, «Общежитие белой хризантемы», неподалеку от города Беппу на острове Кюсю, где она могла бы получить соответствующее образование. Весной 1949 года Тосико поступила на курсы в Университет Оиты и теперь тратила по часу в день на дорогу туда и обратно. В сентябре она сдала экзамен и получила диплом воспитательницы детского сада. Она проработала в «Белой хризантеме» шесть лет.