Хиросима - [17]

Деревянные носилки оказались тяжелым испытанием для отца Ласалля, в чьей спине застряли десятки крошечных осколков оконного стекла. На окраине города группе пришлось обходить сгоревший автомобиль, и, не видя дороги в темноте, носильщики свалились в глубокую канаву. Отец Ласалль упал, а носилки разломились. Один из священников пошел вперед, чтобы взять ручную тележку в доме иезуитов, но по пути нашел такую же возле пустого здания и прикатил ее обратно. Священники подняли отца Ласалля на тележку и весь оставшийся путь толкали ее по ухабистой дороге. Настоятель дома иезуитов, который до пострига был врачом, промыл двум священникам раны и уложил их на чистые простыни, и они возблагодарили Бога за такую заботу.

Тысячам людей никто не мог прийти на помощь. Среди них была госпожа Сасаки. Она беспомощно лежала под грубо сбитым навесом во дворе жестяной фабрики рядом с женщиной, которая лишилась груди, и мужчиной, в чьем обожженном лице уже нельзя было разглядеть черт. Всю ночь она страдала от боли в сломанной ноге. Она совсем не спала, но и не разговаривала с окружающими, которые тоже не могли уснуть.

В парке госпожа Мурата всю ночь пыталась разговорами не дать отцу Кляйнзорге заснуть. Никто из семьи Накамура тоже не мог спать, а дети несмотря на то, что чувствовали себя очень плохо, интересовались всем происходящим. Они пришли в восторг от взрыва одного из городских газгольдеров — его объяла огромная вспышка пламени. Мальчик по имени Тосио крикнул остальным, чтобы они смотрели на отражение в реке. Господин Танимото беспокойно задремал после многочасовой спасательной операции. Проснувшись рано на рассвете, он посмотрел на другой берег и понял, что недостаточно высоко оттащил обмякшие и гноящиеся тела вверх по песчаной отмели. Из-за прилива вода поднялась выше того места, где он оставил людей, но у них не было сил двигаться — очевидно, они утонули. Он заметил несколько тел, плавающих в реке.

Ранним утром того же дня, седьмого августа, японское радио впервые передало краткое сообщение, которое удалось услышать очень немногим выжившим в Хиросиме, заинтересованным в его содержании, — а может, вообще не удалось услышать никому: «Хиросима серьезно разрушена в результате атаки нескольких бомбардировщиков Б-29. Подробности устанавливаются». Маловероятно и то, что кто-либо из выживших случайно поймал коротковолновую ретрансляцию экстренного заявления президента Соединенных Штатов, который назвал новую бомбу атомной: «Эта бомба превосходит по мощности двадцать тысяч тонн тротила. Она обладает в две тысячи раз большей взрывной силой, чем британская Grand Slam [14], которая является самой большой бомбой, когда-либо использовавшейся в истории войн». Те жертвы, у которых вообще остались силы думать о произошедшем, обсуждали все в более примитивных, детских терминах: может быть, это бензин, разбрызганный из самолета, какой-то горючий газ, много зажигательных бомб или диверсия парашютистов. Но даже если бы они узнали правду, большинство из них были слишком заняты, слишком утомлены или слишком тяжело ранены, чтобы подумать о том, что они стали объектами первого великого эксперимента по использованию атомной энергии, который (как кричали голоса на коротких волнах) ни одна страна, кроме Соединенных Штатов с их развитой промышленностью и готовностью бросить два миллиарда долларов золотом в важную военную авантюру, не смогла бы повторить.

Господин Танимото все еще злился на врачей. Он решил, что лично приведет одного из них в парк Асано — притащит за шиворот, если понадобится. Он пересек реку, прошел мимо синтоистского храма, где накануне ненадолго встретился с женой, и направился к Восточному плацу. Поскольку это место уже давно было обозначено как зона эвакуации, он решил, что найдет там пункт первой помощи. В том, который ему попался, работали армейские медики. Он увидел, что врачи безнадежно перегружены, а на поле среди трупов лежали тысячи раненых. Тем не менее он подошел к одному из военных врачей и укоризненно спросил:

— Почему вы не пришли в парк Асано? Вы там очень нужны.

Не отрываясь от работы, доктор ответил усталым голосом:

— Мой пункт — здесь.

— Но там, на берегу реки, умирают люди.

— Моя первая обязанность, — сказал доктор, — позаботиться о легкораненых.

— Зачем, если на берегу много людей с тяжелыми ранениями?

Доктор перешел к другому пациенту.

— В чрезвычайной ситуации, — сказал он, словно читая инструкцию, — первая задача состоит в том, чтобы помочь как можно большему числу людей и спасти как можно больше жизней. Для тяжелораненых никакой надежды нет. Они умрут. Мы не можем с ними возиться.

— Может быть, с медицинской точки зрения это и правильно, — начал господин Танимото, но тут же перевел взгляд на поле, где мертвые лежали рядом с живыми, и, не закончив фразы, отвернулся, рассердившись на самого себя. Он не знал, что делать, ведь он обещал тем, кто умирал в парке, что пришлет медицинскую помощь. Они могут умереть с чувством, что их предали. Тут он увидел, что на краю поля раздают еду, попросил немного рисовых лепешек с печеньем и понес все это людям в парке — пищу вместо обещанных врачей.