Херувим четырёхликий - [7]
Собравшийся народ уже поднял начальные тосты, но оживлялся слабо. Не хватало некоторых ключевых фигур. Жена Стецкого, например, всё ещё стояла в пробке.
Потихоньку развернулись застольные беседы. Рылов в них не участвовал. Как был в агитбригаде на вторых ролях, так там и остался. Впрочем, он не жалел, что пришёл. Показался сам. На народ посмотрел. Когда ещё доведётся повидать всю эту братию? Верка вон сияет, как молодая, — уже не зря они собрались! Ещё бы с Фимой по душам поговорить, когда того старички немного поотпустят, — совсем будет ладненько.
Утолив первый вечерний голод, Александр Владимирович выбрался из-за стола посмотреть стенгазеты с историческими чёрно-белыми фотографиями. Они висели в продолжении комнаты, сооружённом на месте лоджии: поднятый на ступеньку пол, скошенные углы и широкое окно, как у рубки катера.
Какие забытые картинки.
«Девочки» на лыжах, в шерстяных шароварах и со знаменитыми лентами через плечо, — ау, бабоньки, вы из какой деревни?
Покойный Юзеф читает лекцию, облокотясь на трибуну. Неужели он в том же рабочем кителе, который дежурил на спинке его стула, прикрывая своего вышедшего якобы на минутку хозяина?
Стецкий, склонивший голову над баяном.
Поэт без бороды.
Ага, танцы пошли. Саша на заднем плане. Скачет молодым козлом.
Вот и отчётные фотографии, со зрителями. Дети с бабушками. Хлопают. Неужели на них ходило столько людей?
Все фотографии были весёленько обведены разноцветными волнистыми линиями, перемежались смешными стишками со смыслом — чувствовалась женская рука. То есть руки. Рылов мог даже ответить чьи, если бы его спросили. Борода, конечно, тоже поучаствовал. Как без поэта! Молодцы, ничего не скажешь.
Ого, как заголосили за столом! Прибыли старики Сонины. Вместе со Стецкой.
Ирине держали место во главе стола, рядом с именинницей и супругом. На расстоянии она не показалась Рылову постаревшей. Смоляные волосы, задорный смех, крупные белые зубы, поросшая чёрная родинка на правой щеке. Знакомый вопрошающий взгляд и готовые смешливые ответы на что угодно. Движения чётки, порывы страстные. Не красивое, но приятное лицо безошибочно отражает зрелый племенной колорит.
Тут взгляд Рылова словно наткнулся на другой, острый и горячий. Он невольно скосил глаза, остановившись на Ольге Кисловой. Ну, конечно, кому ещё ревниво следить за соперницей?
Ольга хорошо пела под гитару песни бардов, была душой компании и ценила получаемое внимание. Внимания к ней было бы больше, если б не умная и острая на язычок Ирина Стецкая. Ирина не пела, но слух имела отменный и так умела себя поставить, держась в тени, что каждый доморощенный артист, включая Ольгу, ждал её одобрения. С Ольгой у них были вечные шуточки-пререкания вроде дружеской борьбы за лидерство. От пересмешек Ирина ловко уворачивалась, стоило им достичь злого уровня, милостиво разрешая Ольге считать себя главной.
Ольга была замужем за Мишей и мужней любимицей. Её волосатый не седеющий муж был таким же Мишей, как Ефим Моисеевич Ефимом Михайловичем. Жену Миша слушал так, как родители научили его слушаться жену-еврейку. По всему получалось, что ему удобно было считать оставившую себе девичью фамилию Ольгу еврейкой, что это один из главных камней в возведённом им семейном фундаменте. Он знал все песни, которые она пела. Стоило Ольге взять гитару, как Миша бросал все дела и разговоры и поддерживал тонкий мелодичный голос супруги своим грозным гулким пением. Возможно, Ольге сначала это не нравилось, но со временем она привыкла, а теперь, когда её голос слабел, даже командовала мужу, чтобы пел.
В этом застывшем развороте между русскими и евреями Ольга с Мишей никак не могли потрафить своему честолюбию. И знакомые у них были не те, кого хотели. И у самих никак не получалось жить побогаче.
Миша работал инженером на заводе. Ольга преподавала в музыкальном училище. Семьёй они тянулись за Стецкими, но не могли с ними соперничать. Стецкие имели московские корни и знакомства. Чего стоила одна их московская квартира в сталинском доме на улице Горького — наследство от деда, писавшего для Большого театра либретто советских произведений.
Откинувшись на стуле и наблюдая за компанией, Рылов словно просматривал старое кино. Последний раз он был на общем сборе лет десять назад, а такое впечатление, что вчера. Мало, что изменилось. Нет только некоторых действующих лиц. Зато те, кто есть, в своём репертуаре.
Фима Стецкий поиграл на аккордеоне, подражая деревенскому гармонисту.
Сонины выдали свой коронный танец под «Ландыши, белый букет…» Всё-таки классно маленький Сонин держит спину. Никто из присутствующих так не умеет. А сморщинившаяся Сонина без устали, как молодая, крутит юбкой и стучит каблучками. Туфли у неё похожи на обувь концертных времён. Неужели оттуда?
Женщины, нарядившись в концертный реквизит, сплясали цыганочку и гопака.
Борода задвинул поэму об имениннице.
Ира Стецкая уже со всеми посмеялась и собрала у себя «девочек», вещая за жизнь, которую лучше видно со столичных высот.
Кисловой нашли, наконец, гитару. Верный Миша, получив команду, навострил уши.
Ольга отъехала от стола, пробуя струны, и, подождав, когда собравшиеся около Стецкой перетекут в стан зрителей, негромко запела. Миша, вдохнув полной грудью, загудел за ней трубным голосом. Вечер перешёл в завершающую стадию.
Работа с детьми погибших чеченских милиционеров помогает отчаявшейся русской девушке обрести новые надежды…О деле и долге, о коварстве и благородстве, о ненависти и любви, о низком и высоком, – о смыслах, наполняющих жизнь верой.
Три повести научного сотрудника Ильи Ильича Белкина – размышления о современной силе соблазнов, давно предложенных людям для самооправдания душевного неустройства.Из «Методики» автор выводит, что смысл жизни закрыт от людей, считающих требования явного мира важнее врожденного религиозного чувства.В «Приготовлении Антона Ивановича» рассказывает о физике, всю жизнь оправдывающегося подготовкой к полезной деятельности.«В гостях» показывает душевную борьбу героя, отказывающегося от требований духовного развития ради семейного блага и в силу сложившейся привычки жить, как все.
Смерти в семье и неустроенность детей заставляют героя заключительной повести Ильи Ильича задуматься о непрочности земного благополучия и искать смыслы жизни.Привыкнув действовать решительно, он многое успевает за отпуск. Видит пропадающие и выбирающиеся на прямой путь тропинки. Слышит гул безвременья и отклики живых, ставших мертвыми. Прикасается к силе вихря, несущего волю.Жизненные обстоятельства начинают складываться в его пользу, и он надеется, что если обо всем, что придумано на земле, думать своей головой, и крепко верить в то, что есть в душе с самого детства, то с божьей помощью можно выбраться на прямой путь.
Повести тревожного 2014 года, выявившего новое наступление Запада на Восток и любовь. Поверхностный и равнодушный взгляд вряд ли посчитает собранные в сборник истории взаимосвязанными. Но взгляд глубокий и добросердечный без труда уловит в них светлую мелодию и манифест любви — в самом широком русском понимании этого слова, когда ожидание, вера, надежда и чувство к милому другу рождают любовь ко всем людям и миру, созвучную высшим сферам.
Размышления героя заглавной повести о добре и зле поддерживают звучащие в его душе чарующие мелодии П.И.Чайковского. Две «учёные» повести доказывают, что понять человека при желании совсем не сложно. Рассказы помогают устоять перед соблазном «лёгкой» жизни.
Этот сборник стихов и прозы посвящён лихим 90-м годам прошлого века, начиная с августовских событий 1991 года, которые многое изменили и в государстве, и в личной судьбе миллионов людей. Это были самые трудные годы, проверявшие общество на прочность, а нас всех — на порядочность и верность. Эта книга обо мне и о моих друзьях, которые есть и которых уже нет. В сборнике также публикуются стихи и проза 70—80-х годов прошлого века.
Перед вами книга человека, которому есть что сказать. Она написана моряком, потому — о возвращении. Мужчиной, потому — о женщинах. Современником — о людях, среди людей. Человеком, знающим цену каждому часу, прожитому на земле и на море. Значит — вдвойне. Он обладает талантом писать достоверно и зримо, просто и трогательно. Поэтому читатель становится участником событий. Перо автора заряжает энергией, хочется понять и искать тот исток, который питает человеческую душу.
Когда в Южной Дакоте происходит кровавая резня индейских племен, трехлетняя Эмили остается без матери. Путешествующий английский фотограф забирает сиротку с собой, чтобы воспитывать ее в своем особняке в Йоркшире. Девочка растет, ходит в школу, учится читать. Вся деревня полнится слухами и вопросами: откуда на самом деле взялась Эмили и какого она происхождения? Фотограф вынужден идти на уловки и дарит уже выросшей девушке неожиданный подарок — велосипед. Вскоре вылазки в отдаленные уголки приводят Эмили к открытию тайны, которая поделит всю деревню пополам.
Из сборника «Соло для оркестра». Чехословацкий рассказ. 70—80-е годы, 1987.
Генерал-лейтенант Александр Александрович Боровский зачитал приказ командующего Добровольческой армии генерала от инфантерии Лавра Георгиевича Корнилова, который гласил, что прапорщик де Боде украл петуха, то есть совершил акт мародёрства, прапорщика отдать под суд, суду разобраться с данным делом и сурово наказать виновного, о выполнении — доложить.