Хасинто. Книга 1 - [13]
Весь следующий день Марита избегала смотреть на Хасинто открыто. А когда думала, будто он ее не видит, бросала взгляды украдкой. Тогда его кровь ускоряла бег, по телу растекалась пьянящая, дурманящая волна. Голова кружилась. Казалось, вот-вот ноги оторвутся от земли, и он взлетит.
Ite missa est. Deo gratias.[17]
Вечерня закончилась. Надо же, он и не заметил. Прихожане потянулись за благословением к падре, а Хасинто, изо всех сил стараясь не бежать, двинулся к выходу. Оказавшись снаружи, притаился и застыл в тени стен, куда не долетал свет висящих над дверями ламп.
Время тянулось долго, как тонкая льняная нить, сходящая с прялки старухи-Бениты. В животе крутило то ли от голода, то ли от волнения. А скорее всего, и от того, и от другого.
Наконец, спустя, наверное, вечность, у выхода появился сеньор. Хасинто резко выпрямился и напрягся так сильно, будто в спине вместо позвоночника был железный прут. Выходить из укрытия, однако, не спешил. Наблюдал, как Иньиго Рамирес, сойдя с короткой лестницы, подает руку высокой тучной даме. Потом еще одной — пониже ростом и постройнее, но не Марите, нет.
Затем появились Диего и лысый мужчина. Лицо последнего искажал бугрящийся шрам — змеясь от правого виска, пересекал нос, губы и обрывался где-то на левой части шеи.
Судя по тому, что этот муж шел рядом со знакомцем Хасинто и следом за сеньором — он и есть второй оруженосец.
Любимая не показалась. Что с ней? Где она?
Голову пронзила догадка, все объясняющая: Марита на сносях, вот и не явилась к вечерне.
Все равно, если не спросить, Хасинто еще долго не узнает, так ли это. Но как спросить?
Придумать он не успел: троица господ уже отдалялась от часовни. Троица? Он же видел четыре силуэта! Точно четыре! Значит, последний принадлежал Марите. Тогда почему она не вышла вместе с остальными?
Мысли, сомнения — все выветрилось из головы. Осталось только одно желание: узнать, где она. Узнать, чего бы это ни стоило.
Хасинто бросился наперерез сеньору, но застыл, наткнувшись на его недоумевающий взгляд. Вопрос так и не слетел с языка. Дон Иньиго сам заговорил:
— О, Гарсиас! Я вас, признаюсь, потерял. — Он повернулся к спутницам и, указав на Хасинто, сказал: — Донны, перед вами Хасинто Гарсиас де Варгас, мой будущий оруженосец.
— Сын того самого Гарсии? — спросила та, что постарше.
Сеньор кивнул и обратился уже к Хасинто:
— Познакомьтесь. Моя тетушка — донья Беренгария. И моя двоюродная сестрица — донья Бланка.
Хасинто поклонился женщинам, выдавив из себя приветствие:
— Знакомство с вами, донны, для меня большая честь, великая радость.
Они что-то ответили, но Хасинто едва расслышал. Все внимание было приковано к сеньору, к его лицу. Понять бы, насколько он сейчас благодушен, можно ли дерзнуть и все-таки задать наглый, неприличный вопрос.
Словно о чем-то догадавшись, де Лара протянул:
— Тетушка, сестрица, прошу меня извинить. Я задержусь ненадолго. Диего и Гонсало вас проводят.
Он обернулся, подозвал оруженосцев, и женщины ушли в их сопровождении.
Рука дона Иньиго легла на плечо Хасинто, и он вздрогнул. Сеньор, видимо, это почувствовал и нахмурился. Впрочем, ничего не сказал, а повел Хасинто прочь от дороги. Когда они отдалились шагов на двадцать, де Лара развернул его к себе и спросил:
— Ну, что случилось?
— Н-нет, ничего такого…
— Не лгите. На вас лица нет. В чем дело?
Так: сейчас или никогда! Преодолеть страх, пережить ярость де Лары. Он готов на это, потому что неизвестность куда хуже. Хасинто задержал дыхание, будто перед броском в холодную воду, и выпалил:
— На вечерне я не видел вашей жены, доньи Марии Табиты. Здорова ли она? Все ли у нее хорошо?
Последовавшее молчание оглушило. Смотреть на сеньора Хасинто не осмелился и опустил голову. Зато почувствовал его тяжелый, давящий взгляд. Это было невыносимо. Лучше бы Иньиго Рамирес накричал, ударил. Или просто развернулся и ушел. А он молчал и как будто не шевелился.
Наконец раздался тяжелый вздох, а следом слова:
— А я-то гадал, почему так вам не нравлюсь. Вроде ничего плохого не делал… Теперь ясно: это из-за моей жены.
— Простите, я…
— Да, теперь вам есть за что извиняться, — усмехнулся де Лара. — Хотя знаете: юноша, влюбленный в жену своего сеньора — это достойно баллады.
Он издевается! Впрочем, стоит признать, Хасинто это заслужил. Хорошо, что в темноте не видно, как запылали. Еще бы дрожь в голосе унять, когда оправдываться станет.
— Нет… что вы… просто в детстве…
— Я помню. Дружили. Только сейчас вы не ребенок. И спрашиваете о ней не по детской памяти.
Конечно, Иньиго Рамирес не мог не догадаться о его чувствах. Любой бы догадался. Какой же Хасинто глупец! Все испортил! О Марите так ничего и не узнал, да еще дона разозлил. Наверное, он теперь отошлет его обратно. Может, прямо сейчас. Каково это — с позором вернуться в родовой замок?
Хасинто приготовился к худшему, а голос сеньора, теперь усталый и безразличный, прозвучал снова:
— Она за часовней. Туда ступайте.
— Что вы, дон Иньиго, я не смею…
— Вы уже посмели, когда задали наглый вопрос. Имейте же смелость не отступать. Идите. Это приказ. Пусть он станет вам наукой.
Хасинто ничего не оставалось, как подчиниться. Он сглотнул слюну, поклонился и, почти не чувствуя ног, двинулся к ограждению за часовней.
Данеска — дочь главы клана и разменная монета в политических играх отца. Вот-вот ее должны отправить в далекую холодную Империю и выдать замуж за наследника престола — незнакомца, о котором ходят дурные слухи. Данеска готова на все, чтобы избежать ненавистного брака, но стоит ли игра свеч? Виэльди долго не был на родине — сначала воинская школа, потом жизнь на чужбине — и вот наконец вернулся. Да так, что сразу и на праздник угодил, и в воинских состязаниях выиграл, и красавицу заполучил. Но не обернется ли победа поражением?
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
История вражды двух братьев, которые ради того, чтобы уничтожить друг друга, способны поступиться едва ли не всем. Но они и не подозревают, куда заведет их эта ненависть и каких жертв потребует. Две части.
Миниатюра, написанная аж в самом начале нулевых, но по-прежнему нежно мною любимая. Наверное, потому что она автобиографична))
Цель настоящей книги британского востоковеда, специалиста по истории ислама и древних языков Де Лейси О’Лири – показать читателю, что доисламская Аравия, являясь центром арабского сообщества, не была страной, изолированной от культурного влияния Западной Азии и от политической и социальной жизни своих соседей на Ближнем Востоке. В книге подробно рассматриваются древние царства, существовавшие на территории Аравии, их общение между собой и с внешним миром, большое внимание уделяется описанию торговых путей и борьбе за них.В формате PDF A4 сохранен издательский макет.
Народы Запада уже шесть столетий пытаются подчинить другие страны, опираясь на свои технологии, но те не всегда гарантируют победу. Книга «Власть над народами» посвящена сложным отношениям западного империализма и новых технологий. Почему каравеллы и галеоны, давшие португальцам власть над Индийским океаном на целый век, не смогли одолеть галеры мусульман в Красном море? Почему оружие испанцев, сокрушившее империи ацтеков и майя, не помогло им в Чили и Африке? Почему полное господство США в воздухе не позволило американцам добиться своих целей в Ираке и Афганистане? Дэниел Хедрик прослеживает эволюцию западных технологий и объясняет, почему экологические и социальные факторы иногда гарантировали победу, а иногда приводили к неожиданным поражениям.
К моменту зарождения культуры Серебряного века стране только предстояло пережить Кровавое воскресенье и ужасы Первой мировой. Но предчувствие беды уже зрело. Было ясно, что прежняя жизнь продолжаться не может. И поэзия, музыка, живопись, как натянутые струны, резонировали с этой дрожью… Географические рамки Серебряного века узки — в основном это Москва и Петербург. Большинство поэтов и поэтесс были знакомы и стремились увидеться. И, разумеется, они писали друг другу стихи, и эти стихи лучше всего представляют эпоху.
“Эпоха крайностей: Короткий двадцатый век (1914–1991)” – одна из главных работ известного британского историка-марксиста Эрика Хобсбаума. Вместе с трилогией о “длинном девятнадцатом веке” она по праву считается вершиной мировой историографии. Хобсбаум делит короткий двадцатый век на три основных этапа. “Эпоха катастроф” начинается Первой мировой войной и заканчивается вместе со Второй; за ней следует “золотой век” прогресса, деколонизации и роста благополучия во всем мире; третий этап, кризисный для обоих полюсов послевоенного мира, завершается его полным распадом.
По Прутскому миру Россия потеряла свои завоевания на юге, и царь Пётр, после победы над Швецией, начал готовить новую войну с турками, но не успел. При его преемниках всё пошло прахом, дело дошло до того, что знать в лице восьми «верховников» надумала, ограничив власть царя «кондициями», править самостоятельно. Государыня Анна Иоанновна, опираясь на поддержку гвардии, разорвала «кондиции», став самодержавной императрицей, и решила идти путём, указанным Петром Великим. А в Европе неспокойно: идёт борьба за польский престол, шведы ведут тайную переписку с турецким султаном, чьи войска постоянно угрожают русским землям, да и союзники у России весьма ненадёжные… Новый роман признанного мастера исторической и остросюжетной прозы.
Книга на основе телепроекта о Гражданской войне.