Хасинто. Книга 1 - [14]
— Там темно, — бросил де Лара ему в спину. — Лампу возьмите. Ту, что у входа в часовню висит. Я разрешаю.
Хасинто снова послушался. Подойдя к дверям, привстал на цыпочки и снял с крюка светильник. Оглянулся на сеньора, но издали едва различил его силуэт.
Кованое витое ограждение, оплетенное вьюном, словно змеями. Узкий проход, а за ним — густой мрак. В мутно-желтом сиянии лампы крутится мошкара. Серый мотылек бьется о защищающую огонь слюду — тук-тук-шорх. Стрекочут кузнечики, до ноздрей долетает еле уловимый цветочный аромат.
По спине Хасинто пробежала и схлынула студеная зыбь. Потом еще и еще раз. Но дрожал он не от страха — от нетерпения и возбуждения. Скоро, совсем скоро он увидит возлюбленную! Нужно только сделать шаг, следующий — пройти за ограду. Сейчас даже злость сеньора безразлична, неважна и его возможная месть. Только Марита имеет ценность!
Хасинто бросился во тьму. Споткнувшись обо что-то, едва не выронил светильник. Тут же снова поднял его над головой и — обомлел.
Это же кладбище! Родовое кладбище де Лара, сеньоров де Кабрелес! Конечно, а что еще могло находиться за часовней? Дурень, какой он дурень! Как можно было не догадаться, куда его отправил Иньиго Рамирес?!
Хасинто глубоко и медленно задышал, пытаясь преодолеть готовую накатить панику. Подумаешь, кладбище! Главное, он видел в ложе четвертый силуэт, наверняка принадлежащий Марите. Помнится, в церкви Хасинто подумал, что она на сносях. Но кто знает, вдруг она недавно родила, а ребенок умер? Ничего удивительного, если горюющая мать проводит дни и ночи у могилы, заодно это объясняет, почему дон Иньиго избегает о ней говорить: может, ему совестно, что он весел, занят обычными делами, а не страдает по своему дитю вместе с женой. Ведь умри сама Марита, сеньору незачем было бы это скрывать.
Он кое-как успокоил себя этими мыслями. Смотря под ноги, чтобы снова не споткнуться, двинулся между редких могил, обрамленных ползучими кустарниками. Скоро оказался у заднего оконца церкви; оттуда сочился свет, перекрещиваясь и сливаясь с подрагивающим лучом лампы. На другом конце кладбища, словно отвечая ему, подмигивал еще один огонек. Нужно идти к нему: может, это светильник Мариты.
Десяток шагов и — точно! — уже различима хрупкая женская фигура со склоненной головой.
— Марита… — шепнул Хасинто. Она не услышала, он позвал громче: — Марита!
Тут же осекся. Надо же, на радостях он не подумал ни об осторожности, ни о чести возлюбленной. Ведь она здесь не одна, наверное, а в сопровождении рыцаря, приставленного супругом, или прислужницы.
— Донья Табита, вы здесь? Меня прислал к вам дон Иньиго.
В ответ тишина. Неужели любимая так погружена в горе, что не слышит?
Хасинто подошел ближе.
— Донья Мария Та… — начал он решительным голосом, а закончил слабым: — Царица небесная…
Ибо перед ним была она — дева Мария, королева небес. Изящные складки одеяния, склоненная голова под покрывалом и застывшая улыбка на каменном лике. Статуя. На постаменте перед ней стояла угасающая лампада, а по обе стороны тянулись надгробия. Маленькие и большие, украшенные херувимами обелиски и простые каменные кресты.
…где-то среди них моя Марита…
Подумал так — и сам испугался.
Нет! Этого быть не может!
На лбу выступила испарина. Губы дрожали, пальцы дрожали, светильник в руках ходуном ходил.
Нет-нет-нет, только не она! Только не Марита! Боже всемилостивый, не допусти!
Господь допустил.
…на все воля его…
Пятая могила слева. Неистово благоухают живые розы, а по краям надгробия вьются высеченные из камня — мертвые. Свиваются в петли, сплетаются в узлы. В середине плиты сверкает, обжигая глаза: донья Мария Табита Перес де Лара, сеньора де Кабрелес. Чуть ниже эпитафия «Да вознесет Господь в Царствие небесное».
Язык онемел и не двигается, горло перехватило — ни звука. Грудь вздымается и опускается быстро и часто, а воздуха не хватает. Задохнуться бы, лечь подле могилы, умереть у ног Мариты.
Хасинто опустился на колени, оледеневшими пальцами дотронулся до шершавой поверхности камня. Она холоднее рук, она дышит смертью, вытягивает из души надежду и саму жизнь. Стекающие по щекам слезы, напротив, горячие-горячие, обжигают, словно огонь.
Марита… сокровище… ангел…
Ну почему?!
Иньиго, негодяй Иньиго улыбался, болтал, нисколько не печалясь о ней! Может, уже следующую девицу присматривает, чтобы надеть ей на руку обручальный браслет?! Может, уже присмотрел?! Проклятый!
Жгучая скорбь по Марите срослась со столь же жгучей ненавистью к ее мужу — не различить, где одно, а где другое. Хотелось то стонать и умирать, то кричать от ярости и громить все вокруг.
Зачем жить? Ради чего, кого теперь жить? Нет, он никогда не заведет семью! Он сохранит верность Марите. Станет послушником рыцарского ордена: тамплиеров или госпитальеров. Уйдет к ним и будет сражаться с неверными. Но даже это никогда не заглушит горя.
Марита! Мертва!
Ее нет. Никогда не будет.
Теперь жизнь его что скитание по выжженной пустыне.
Хасинто не знал, сколько времени просидел у могилы. Может быть, несколько минут, растянувшихся в часы. А может, и правда часы. Наконец поднялся, покачиваясь. С трудом переставляя ноги, наугад поплелся к выходу. Светильник давно выпал из ослабевшей руки, покатился по земле и угас. Лишь желтое окно часовни до поры указывало путь. Потом пришлось идти вдоль стены, наощупь.
Данеска — дочь главы клана и разменная монета в политических играх отца. Вот-вот ее должны отправить в далекую холодную Империю и выдать замуж за наследника престола — незнакомца, о котором ходят дурные слухи. Данеска готова на все, чтобы избежать ненавистного брака, но стоит ли игра свеч? Виэльди долго не был на родине — сначала воинская школа, потом жизнь на чужбине — и вот наконец вернулся. Да так, что сразу и на праздник угодил, и в воинских состязаниях выиграл, и красавицу заполучил. Но не обернется ли победа поражением?
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
История вражды двух братьев, которые ради того, чтобы уничтожить друг друга, способны поступиться едва ли не всем. Но они и не подозревают, куда заведет их эта ненависть и каких жертв потребует. Две части.
Миниатюра, написанная аж в самом начале нулевых, но по-прежнему нежно мною любимая. Наверное, потому что она автобиографична))
Цель настоящей книги британского востоковеда, специалиста по истории ислама и древних языков Де Лейси О’Лири – показать читателю, что доисламская Аравия, являясь центром арабского сообщества, не была страной, изолированной от культурного влияния Западной Азии и от политической и социальной жизни своих соседей на Ближнем Востоке. В книге подробно рассматриваются древние царства, существовавшие на территории Аравии, их общение между собой и с внешним миром, большое внимание уделяется описанию торговых путей и борьбе за них.В формате PDF A4 сохранен издательский макет.
Народы Запада уже шесть столетий пытаются подчинить другие страны, опираясь на свои технологии, но те не всегда гарантируют победу. Книга «Власть над народами» посвящена сложным отношениям западного империализма и новых технологий. Почему каравеллы и галеоны, давшие португальцам власть над Индийским океаном на целый век, не смогли одолеть галеры мусульман в Красном море? Почему оружие испанцев, сокрушившее империи ацтеков и майя, не помогло им в Чили и Африке? Почему полное господство США в воздухе не позволило американцам добиться своих целей в Ираке и Афганистане? Дэниел Хедрик прослеживает эволюцию западных технологий и объясняет, почему экологические и социальные факторы иногда гарантировали победу, а иногда приводили к неожиданным поражениям.
К моменту зарождения культуры Серебряного века стране только предстояло пережить Кровавое воскресенье и ужасы Первой мировой. Но предчувствие беды уже зрело. Было ясно, что прежняя жизнь продолжаться не может. И поэзия, музыка, живопись, как натянутые струны, резонировали с этой дрожью… Географические рамки Серебряного века узки — в основном это Москва и Петербург. Большинство поэтов и поэтесс были знакомы и стремились увидеться. И, разумеется, они писали друг другу стихи, и эти стихи лучше всего представляют эпоху.
“Эпоха крайностей: Короткий двадцатый век (1914–1991)” – одна из главных работ известного британского историка-марксиста Эрика Хобсбаума. Вместе с трилогией о “длинном девятнадцатом веке” она по праву считается вершиной мировой историографии. Хобсбаум делит короткий двадцатый век на три основных этапа. “Эпоха катастроф” начинается Первой мировой войной и заканчивается вместе со Второй; за ней следует “золотой век” прогресса, деколонизации и роста благополучия во всем мире; третий этап, кризисный для обоих полюсов послевоенного мира, завершается его полным распадом.
По Прутскому миру Россия потеряла свои завоевания на юге, и царь Пётр, после победы над Швецией, начал готовить новую войну с турками, но не успел. При его преемниках всё пошло прахом, дело дошло до того, что знать в лице восьми «верховников» надумала, ограничив власть царя «кондициями», править самостоятельно. Государыня Анна Иоанновна, опираясь на поддержку гвардии, разорвала «кондиции», став самодержавной императрицей, и решила идти путём, указанным Петром Великим. А в Европе неспокойно: идёт борьба за польский престол, шведы ведут тайную переписку с турецким султаном, чьи войска постоянно угрожают русским землям, да и союзники у России весьма ненадёжные… Новый роман признанного мастера исторической и остросюжетной прозы.
Книга на основе телепроекта о Гражданской войне.