Хасинто. Книга 1 - [11]

В саму деревню заезжать не стали, а, взобравшись на холм, осмотрели хижины и поля сверху. Солнце еще не закатилось, в его рыжих лучах краснели фигурки волов и крестьян, алело истерзанное плугом поле.

Странно, что его вспахивают только сейчас, когда уже лето. Может, до этого люди чего-то опасались, поэтому земля пустовала? Наверное, сейчас она страдает от плуга, но пройдет немного времени, и на ней жизнь заколосится. Так всегда бывает… Всё рождается в муках — и благодаря мукам.

Интересно: зерну больно, когда его оболочку прорезает юный, но острый и жестокий росток?

— Больно ли зерну?..

— Чего? — переспросил Иньиго Рамирес.

Это что же, Хасинто задал вопрос вслух? Ерунда какая! Теперь де Лара подумает, будто его эскудеро безумен. Сказать «я ничего не говорил» или «вы не так услышали» — не выйдет, сеньор не поверит. Значит, остается повторить глупый вопрос.

— Да так, вздор… Подумал: а зерну не больно прорастать? Как вам кажется?

Сдвинув брови, де Лара долго смотрел на Хасинто.

— Забавные у вас мысли, Гарсиас… — наконец протянул он и пожал плечами. — Не знаю, никогда о таком не задумывался. Да и зачем? Зерно нас кормит, таков его удел по божественному промыслу. А души, которая бы скорбела, у него все равно нет.

Верно… Все есть Божий промысел. Ведь человеки тоже не так просто рождаются, живут, умирают в страданиях, а из-за грехопадения первых людей. Но ещё страдания — это испытание духа и веры. Тех, кто их претерпит и не возропщет, ждет Царствие Небесное.

А насчет зерна все же любопытно…

Хасинто закусил губу и помотал головой, чтобы из нее выветрились глупые мысли. Исчезать они, правда, не спешили. Благо, сеньор помог.

— Поедемте обратно. Иначе к закату не успеем.

Он развернул кобылу и двинулся к подножию холма. Хасинто направил Валеросо следом. Сначала копыта глухо застучали по земле, а потом звонко — по камню.

Кратчайший путь к замку пролегал мимо уже знакомого озера. Только теперь его гладь походила не на чертоги небесные, а на адово пекло. Вместо подернутой золотом сини — густо-кровавая мгла, а вокруг — каменные огненные великаны. Нависают, наступают. Вот-вот сдавят, переломают кости и зашвырнут в глубины преисподней. Тишина тоже другая: не мирная, как днем, а жуткая, грозящая. Только лошадиные копыта стучат, стучат, рискуя пробудить зло.

Хасинто поежился и догнал сеньора. Все же лучше ехать рядом, чем в десятке шагов. Правда, стоило приблизиться, как де Лара остановился. Развернул Эстреллу к озеру и сказал:

— Люблю это место…

Да что тут любить? Нет, днем-то понятно. Но сейчас, на закате?! Это же недра адовы!

— Частенько я здесь бываю, — продолжил сеньор вместо того, чтобы скорее уехать из проклятой долины. — Случается даже, что ночую…

— Ночуете?! Это же страшно! — выпалил Хасинто, не подумав. Как бы Иньиго Рамирес не принял его за труса. Нужно придумать объяснение своим словам. — Ну… опасно, если в одиночку. А вдруг разбойники? Как бы могуч рыцарь ни был, но если отребья много…

— А что им здесь делать? Разбойникам? Они ближе к городам и торговым путям жмутся. К тому же заставы кругом… Вас мои люди не остановили только потому, что вы по главной дороге подъехали, она и с башен просматривается. Поверьте: днем здесь безопасно, а ночью разве что волки угрожают. Это вам не паломничество к святым местам и не путь в одиночку по незнакомым землям… Вот тогда со многими опасностями можно столкнуться.

Он пришпорил кобылу, направляя ее к выезду из долины. Очень не вовремя. Хасинто уже забыл об адовом озере, о чудовищных скалах. Любопытство оказалось сильнее страха, и вопрос сам слетел с языка:

— Вы совершали паломничество?

— Да, — дон Иньиго оглянулся на Хасинто и снова перевел взгляд на дорогу. — Совсем недавно. Этой весной.

— А куда?

— В Саньтьяго-де-Компостела[12].

Вот бы узнать побольше об этом паломничестве… Интересно, почему де Лара решил в него отправиться и что видел на своем пути. Как выглядит святой город, какие там живут люди? А брал ли он с собой Мариту?

Не стоит задавать столько вопросов. Тем более нельзя спрашивать о Марите. Но если не сейчас, то когда? В конце концов, сегодня он еще гость, а завтра станет оруженосцем — тенью сеньора.

— Наверное, донья Мария Табита тоже была с вами? Это еще большей доблести требует — отвечать не только за свою жизнь и честь, но и за жизнь и честь дамы.

Хасинто показалось, или де Лара сильнее сжал бока своей кобылы?

— Вы уже второй раз о Табите спрашиваете. Почему? — процедил он.

Что ответить? А отвечать что-то надо… И лучше правду.

— Кабальеро Перо Санчес де Рохес принес моему отцу оммаж за себя и свой род.

— Знаю.

— Ну… они иногда у нас гостили. А Марита… то есть донья Мария Табита… Когда мы с ней были детьми, то дружили. Ну, мы были маленькие совсем…

Не правда и не ложь. Они познакомились, когда были детьми, но потом…

— Ясно, — бросил дон Иньиго и наконец. — Нет, Табите не довелось побывать в Сантьяго-де-Компостела.

Она не Табита! Она Ма-ри-та! — хотелось вскричать. Конечно, Хасинто сдержался.

Вообще-то странно: сеньор открыто поведал о не очень успешной корриде. И о какой-то ошибке, на которую указал отец Хасинто. И о том, как ему нравится озеро. И что хуглар из него никудышный. И о бегетрии. Упомянул о паломничестве. Все это за полдня.