Хасиенда: Как не стоит управлять клубом - [49]
В апреле того же года они вошли в чарты благодаря Theme From S’Express», первому хиту-синглу в жанре эйсид-хаус. В том же месяце открылся Spectrum Пола Окенфолда, ознаменовав начало второго «лета любви». В июне в Astoria был открыт Trip, клуб, ставший впоследствии печально известным из-за спонтанных уличных тусовок, зажигавших каждую ночь после закрытия.
К августу газеты стали печатать статьи об этом течении. The Sun, изначально благосклонно настроенная по отношению к эйсид-хаусу и даже продававшая футболки с улыбающейся рожицей, внезапно передумала и опубликовала тревожный обзор о Spectrum, в котором речь шла исключительно об употреблении наркотиков.
Поскольку запись на Ибице мы очевидным образом не завершили, решено было продолжить процесс в новейшей студии Питера Гэбриэла Real World Studios в Боксе, около Бата. Это была самая дорогая студия в Великобритании — неплохая идея.
Запись альбома осуществлялась в типичном для New Order стиле (то есть обыкновенные любовь-ненависть в одном флаконе. Как проверить студию? Ответ: уберите бас), но нам эта студия нравилась. Она была своего рода Диснейлендом для музыкантов: аппаратура, жилые помещения, персонал, да и всё в целом восхищало. Так что мы решили записывать весь материал там. В итоге Питер Гэбриэл получил от New Order больше денег, чем налоговый инспектор.
Альбом назвали «Technique», и, чтобы отметить окончание записи, мы закатили вечеринку, которую в Уилтшире никогда не забудут.
Роб уже почти восстановил свои силы к тому времени. Не в полном объёме, былой мощи на грани нервного срыва уже не было, но он снова мог работать. Планы на вечеринку оставались теми же — закупиться алкоголем и тысячей таблеток экстази, продать побольше и окупить мероприятие. Мы свезли на него весь Манчестер. Всех постоянных посетителей Хасиенды и Dry, персонал, руководство и так далее. Мы думали, что они протусят всю ночь, потратят деньги и разъедутся по домам.
Два полных автобуса доставили сто пятьдесят маньяков. Пришли все, с кем мы общались, так что вечеринка стала бесплатной для всех. Таблетки, чёрт их дери, были повсюду.
Мы назначили заведовать баром Мишель и Трейси, двух милых девушек, работавших на Real World. Но посетители тупо брали всё, что хотели, и, приплясывая, удалялись с бутылками шампанского в обнимку. Девушки не могли их остановить.
С этого всё к чертям и полетело, так что в итоге получилось как всегда: «Не надо брать за это деньги, слишком много проблем», — и мы раздали наркоту и выпивку. Такой щедрый жест стоил нам тысяч десять.
Сам Питер Гэбриэл надёжно спрятался. Его беспокоило только одного — чтобы охрана работала хорошо. Для этого мы привлекли наших охранников из Хасиенды, которые оцепили место, вроде как поддерживая порядок. И всё.
Но как только начался настоящий угар, о вечеринке прознали, и на её шум стали слетаться славные жители Бата, пытаясь при этом выломать ворота. Большую их часть мы, разумеется, впустили — в тесноте, да не в обиде. Пришедших незамедлительно познакомили с экстази. Они точно слышали о нём, но до нашей вечеринки в глаза не видели. Мы быстро это исправили. Представьте себе манчестерских сумасшедших, бесплатно раздающих таблетки направо и налево. По правде сказать, так и было.
Но это было безумие. Парочки шпилились в вырытых по специальному заказу Питера прудах, пугая привезённых из-за рубежа лебедей. Они делали это везде, где только могли. Уверен, что многие проснулись наутро с болью в заднице и «дуплом» с пятак, как говорят у нас в Манчестере.
А что же я? Ну, я планировал поехать с утра домой, чтобы увидеть детишек, поэтому рано слинял, проиграл диджей-сет в пустой комнате, всё ещё под кайфом, после чего отправился спать. Позже кто-то разбудил меня и сказал, что один из гостей взбесился. «Ты должен разобраться с этим, Хуки. Это твой приятель». Похоже, только я был в состоянии что-либо сделать.
Оказалось, что мой друг Дилан, проглотивший около пяти таблеток экстази (они же были на халяву), схватил девушку за волосы и приставил пожарный топор к её горлу. Она подняла дикий вой, что вполне понятно. Но все просто проходили мимо. Я посмотрел ему в глаза и понял, что он капитально рехнулся: взгляд был полностью отрешённым. Я забрал топор и отвесил ему оплеуху. «Ты что творишь?» — призвал я его к ответу. Но ответа не последовало, он был не с нами.
Девушка с криками убежала, он тоже исчез. В конце концов он отправился шпилить одну из наших сотрудниц в поле, полное коров и коровьего дерьма. Так, по крайней мере, мне рассказывали.
После такого веселья я снова лёг в кровать и проспал весь угар. На следующий день я проснулся, сел в машину и уехал в самом разгаре вечеринки. А потом вернулся в «Мэдчестер»...
Который был идеально готов к тому, чтобы принять взрыв популярности эйсид-хауса, произошедший в тот год не в последнюю очередь благодаря принципиальному желанию руководства Хасиенды донести до аудитории различные музыкальные стили. Около года спустя звучание Happy Mondays (мэдчестер и бэгги) будет охарактеризовано как смесь Sly Stone и Velvet Underground.
То есть эйсид-хаус не стал для клуба началом новой эры, как это было с Shoom и Future или на юге, где долгое время царил грув. То было почти безболезненное продолжение музыкальной политики, которая действовала с самого момента открытия клуба. Благодаря толковому выбору диджеев, положительному отношению к электро, соулу и хип-хопу, связям с Нью-Йорком, широким вкусам и отсутствию снобизма, клуб не просто откликнулся на революцию рейва, но и создал среду, в которой направление впоследствии развивалось.
Второй том новой, полной – четырехтомной версии воспоминаний барона Андрея Ивановича Дельвига (1813–1887), крупнейшего русского инженера и руководителя в исключительно важной для государства сфере строительства и эксплуатации гидротехнических сооружений, искусственных сухопутных коммуникаций (в том числе с 1842 г. железных дорог), портов, а также публичных зданий в городах, начинается с рассказа о событиях 1842 г. В это время в ведомство путей сообщения и публичных зданий входили три департамента: 1-й (по устроению шоссе и водяных сообщений) под руководством А.
В 1940 году в Гааге проживало около восемнадцати тысяч евреев. Среди них – шестилетняя Лин и ее родители, и многочисленные дядюшки, тетушки, кузены и кузины. Когда в 1942 году стало очевидным, чем грозит евреям нацистская оккупация, родители попытались спасти дочь. Так Лин оказалась в приемной семье, первой из череды семей, домов, тайных убежищ, которые ей пришлось сменить за три года. Благодаря самым обычным людям, подпольно помогавшим еврейским детям в Нидерландах во время Второй мировой войны, Лин выжила в Холокосте.
«Весна и осень здесь короткие» – это фраза из воспоминаний участника польского освободительного восстания 1863 года, сосланного в сибирскую деревню Тунка (Тункинская долина, ныне Бурятия). Книга повествует о трагической истории католических священников, которые за участие в восстании были сосланы царским режимом в Восточную Сибирь, а после 1866 года собраны в этом селе, где жили под надзором казачьего полка. Всего их оказалось там 156 человек: некоторые умерли в Тунке и в Иркутске, около 50 вернулись в Польшу, остальные осели в европейской части России.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Дневники Максимилиана Маркса, названные им «Записки старика» – уникальный по своей многогранности и широте материал. В своих воспоминаниях Маркс охватывает исторические, политические пласты второй половины XIX века, а также включает результаты этнографических, географических и научных наблюдений. «Записки старика» представляют интерес для исследования польско-российских отношений. Показательно, что, несмотря на польское происхождение и драматичную судьбу ссыльного, Максимилиан Маркс сумел реализовать свой личный, научный и творческий потенциал в Российской империи. Текст мемуаров прошел серьезную редакцию и снабжен научным комментарием, расширяющим представления об упомянутых М.
Виктор Гюго — имя одновременно знакомое и незнакомое для русского читателя. Автор бестселлеров, известных во всём мире, по которым ставятся популярные мюзиклы и снимаются кинофильмы, и стихов, которые знают только во Франции. Классик мировой литературы, один из самых ярких деятелей XIX столетия, Гюго прожил долгую жизнь, насыщенную невероятными превращениями. Из любимца королевского двора он становился политическим преступником и изгнанником. Из завзятого парижанина — жителем маленького островка. Его биография сама по себе — сюжет для увлекательного романа.