Хасиенда: Как не стоит управлять клубом - [47]
Sham 69 не сыграли ни звука, был сущий дурдом. Никто двух слов связать не мог. Но помилуйте, шоу должно продолжаться. Группу отвезли на плот в центр гавани Сан-Антонио, где они и начали выступать.
Однако времени было три часа ночи, и народу — никого. Одному Богу известно, где все находились, но точно не в гавани Сан-Антонио. Там были только Sham 69 на плоту со мной, Энди и техником, пара случайных жертв и, может быть, одна или две собаки.
Разумеется, перед микшерным пультом мы пошли вразнос. Энди переключал все каналы вверх и вопил: «Уууу! Ууууу!» Техник хотел его прибить. Мы так разошлись с настройкой звука, что даже случайные прохожие и собаки убежали, но это было не важно. Когда выступление подошло к концу, Sham 69 были совершенно невменяемы (возможно, в этот момент они выступали на стадионе «Ши Стэдиум»), так что мы бросили их дрейфовать на барже, а сами двинулись в Eden.
Фух.
Наконец-то безумие закончилось.
И началось ещё большее безумие.
Eden — один из моих любимых клубов, публика там просто на ушах стоит. Мы проходим на балкон, откуда виден весь кавардак внизу. Высматриваем знакомые лица. Пако здесь. С ним пара наших новых друзей — трансвестит и лесбиянка, которые всё время проводили вместе. Вдобавок мы встречаем двух ребят, которых до этого видели много раз, — авиадиспетчеров из аэропорта Сан-Антонио. Эти парни сумасшедшие. Говорю вам, настоящие безумцы. Сегодняшний вечер безумен даже по их меркам: сегодня на половине публики макияж, а другая половина переодета в женскую одежду. У них начались выходные, и они празднуют. Завтра они покидают Ибицу.
Мы сидим в Eden в полном неадеквате и болтаем. Скорее кричим, поскольку музыка врублена на всю катушку. Странные и пылкие разговоры на тему того, как чудесны клуб и музыка, как красива Ибица и как прекрасно жить.
Ко мне подходит немец, орёт что-то мне в ухо и указывает в угол, где потише. Я иду с ним, и там он, серьёзно и пристально на меня глядя, произносит: «Это не женщина».
Он показывает на трансвестита. Парень реально зол по этому поводу. Оказалось, что он весь вечер покупал ему/ ей выпивку. «Это не женщина», — повторяет он.
«Да. И что дальше?» — думаю я, но стараюсь быть учтивым, киваю и улыбаюсь.
«Спасибо, что сказал, дружище».
«Это не женщина, это мужчина», — настаивает он.
«Да, хорошо», — говорю я, медленно отступая назад.
Я возвращаюсь к Энди. «Этот придурок только сейчас понял, что это мужчина», — говорю я, указывая большим пальцем в угол.
«Вот этот придурок?» — уточняет Энди.
Я оборачиваюсь. Оказывается, немец проследовал за мной к столику. Он нависает над нами. Надо мной, Энди, трансвеститом, лесбиянкой и переодетыми в женские наряды авиадиспетчерами. Мы смотрим на него. Трансвестит выглядит особенно испуганным. Немец начинает орать на трансвестита.
«Это не женщина», — повторяет он, становясь всё более агрессивным. Но Энди, что удивительно, невозмутим.
Затем всё выходит из-под контроля. Немец принимается швырять разные предметы в трансвестита, бегая вокруг стола, чтобы схватить его/её. Он/она пугается, вскакивает с места и пытается убежать. Проблема в том, что на шпильках особо не побегаешь. Ломается каблук, и он/она валится на землю.
Рыцарь в сияющих доспехах Энди спешит на помощь, помогает ей встать, держа под руку как принцессу или кого-то в этом роде.
«Любовь моя! Любовь моя!» — кричит он, прикалываясь. Немец прекращает швыряться вещами и смотрит на нас как на кучку самых отъявленных уродов, которых он имел несчастье встретить, и ретируется, бормоча что-то себе под нос.
«Любовь моя!» — восклицает Энди ещё раз для верности.
Позже я узнал, что трансвестит работает мясником. Забавно, не так ли?
Так или иначе, мы покинули Eden. И к тому времени к нам присоединился наш однорукий дилер Педро. По непонятным мне причинам задачей Педро было сопроводить авиадиспетчеров на пароход в назначенное время, и мы набились в машины, чтобы ехать.
«На пароход? — спросил я, садясь на водительское сиденье. — Почему мы везём их на пароход? Почему они не летят самолётом, как все?»
Педро наклонился ко мне и сказал, подмигнув: «Кто работает в аэропорту Ибицы, никогда оттуда не полетит. Слишком много инцидентов». И, глядя на этих ребят, я, кажется, понимаю почему.
Отлично. Теперь уже не узнать, говорил он серьёзно или шутил. Надеюсь, что шутил.
И вот ранним-ранним утром наша случайная разношёрстная компания раздолбаев спешит на пароход через весь остров.
И вдруг хлоп — авария. О нет, только не снова.
Дерьмо. Я врезался в ехавшую впереди машину — в которой было полно авиадиспетчеров. Мы останавливаемся. Все паникуют и вылезают из машин. Авиадиспетчеры, всё ещё одетые в женские платья, начинают психовать: у них все шансы опоздать на пароход. Трансвестит и лесбиянка тоже суетятся. Однорукий драгдилер Педро орёт и носится кругами. Мы с Энди хватаемся за головы и пытаемся сосредоточиться. Все вместе, кричащие, обдолбанные, переодетые в женщин, мы устраиваем ни свет ни заря сущее светопреставление.
Внезапно все замолкают. Мы понимаем, что за нами наблюдают. Авария произошла около двух крупных отелей. На другой стороне дороги в ожидании автобусов в аэропорт выстроились сотни туристов с чемоданами. Мамы, папы, их дети, бабушки — нормальные такие туристы. И все смотрят, как мы беснуемся на дороге.
Второй том новой, полной – четырехтомной версии воспоминаний барона Андрея Ивановича Дельвига (1813–1887), крупнейшего русского инженера и руководителя в исключительно важной для государства сфере строительства и эксплуатации гидротехнических сооружений, искусственных сухопутных коммуникаций (в том числе с 1842 г. железных дорог), портов, а также публичных зданий в городах, начинается с рассказа о событиях 1842 г. В это время в ведомство путей сообщения и публичных зданий входили три департамента: 1-й (по устроению шоссе и водяных сообщений) под руководством А.
В 1940 году в Гааге проживало около восемнадцати тысяч евреев. Среди них – шестилетняя Лин и ее родители, и многочисленные дядюшки, тетушки, кузены и кузины. Когда в 1942 году стало очевидным, чем грозит евреям нацистская оккупация, родители попытались спасти дочь. Так Лин оказалась в приемной семье, первой из череды семей, домов, тайных убежищ, которые ей пришлось сменить за три года. Благодаря самым обычным людям, подпольно помогавшим еврейским детям в Нидерландах во время Второй мировой войны, Лин выжила в Холокосте.
«Весна и осень здесь короткие» – это фраза из воспоминаний участника польского освободительного восстания 1863 года, сосланного в сибирскую деревню Тунка (Тункинская долина, ныне Бурятия). Книга повествует о трагической истории католических священников, которые за участие в восстании были сосланы царским режимом в Восточную Сибирь, а после 1866 года собраны в этом селе, где жили под надзором казачьего полка. Всего их оказалось там 156 человек: некоторые умерли в Тунке и в Иркутске, около 50 вернулись в Польшу, остальные осели в европейской части России.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Дневники Максимилиана Маркса, названные им «Записки старика» – уникальный по своей многогранности и широте материал. В своих воспоминаниях Маркс охватывает исторические, политические пласты второй половины XIX века, а также включает результаты этнографических, географических и научных наблюдений. «Записки старика» представляют интерес для исследования польско-российских отношений. Показательно, что, несмотря на польское происхождение и драматичную судьбу ссыльного, Максимилиан Маркс сумел реализовать свой личный, научный и творческий потенциал в Российской империи. Текст мемуаров прошел серьезную редакцию и снабжен научным комментарием, расширяющим представления об упомянутых М.
Виктор Гюго — имя одновременно знакомое и незнакомое для русского читателя. Автор бестселлеров, известных во всём мире, по которым ставятся популярные мюзиклы и снимаются кинофильмы, и стихов, которые знают только во Франции. Классик мировой литературы, один из самых ярких деятелей XIX столетия, Гюго прожил долгую жизнь, насыщенную невероятными превращениями. Из любимца королевского двора он становился политическим преступником и изгнанником. Из завзятого парижанина — жителем маленького островка. Его биография сама по себе — сюжет для увлекательного романа.