Хаос - [68]
— Говорю вам, — надсаживался Пинкус, разворачивая талит, — не слышал большего вздора, чем выражение «Религия — дело частное»! Это проявление малодушия перед социал-демократами, а сионисты бездумно взяли его на вооружение. Отсталость следует вырывать с корнем! Покончим со всеми предрассудками! Покончим с религией!
Он накинул талит и машинально укутался в него с головой.
— Стойте! — внезапно воскликнул Йользон. — У нас нет миньяна! Нас всего девять! Не хватает еще одного!
— Я приведу! — с готовностью вызвался Кладке. — Уж одного-то еврея на Аугустштрассе непременно встречу! А вы, господа, попробуйте пока сигареты. Позже обслужу вас обходительно и дешево.
Выскочив за дверь на лестницу, он налетел на высокого молодого человека, изучавшего таблички.
Восстановив равновесие, тот вежливо обратился к торопыге:
— Простите, не здесь ли проживает…
— Вы еврей? — с ходу перебил его Клацке.
Незнакомец онемел.
— Глупый вопрос! — не унимался Клацке. — И так видно. Заходите! На ваше счастье, мы собрались молиться, и нам как раз не хватает десятого для миньяна!
Он бесцеремонно уцепился за рукав юноши и втащил его в свою комнату.
— Господин Левизон?! — раздался удивленный возглас Йосла.
Но доктор Пинкус, как раз покончивший со своей антирелигиозной речью, уже встал лицом к восточной стене и зычным голосом затянул на древнееврейском языке начальный псалом дневной молитвы. Остальные поспешили присоединиться, не следуя гармонии и такту, так что в первые мгновения многоголосого жужжания не было ни ладу ни складу.
Хайнц Ленсен по примеру других покрыл голову и попытался разобраться в своем новом звании и положении, функции которых до поры до времени были для него сокрыты.
Вхождение в молящуюся общину произошло столь внезапно и стремительно, что у Хайнца не было времени отказаться, даже если он решился бы в этих несколько щепетильных обстоятельствах сообщить о заблуждении по поводу его религиозной принадлежности. Теперь ему не оставалось ничего другого, как наблюдать за развитием событий. Он забился в уголок и с любопытством разглядывал собравшихся.
Начальный псалом закончился. Провыли его в весьма неординарной манере. Некоторые молящиеся при этом бродили по комнате, руки за спину, другие сидели, где можно было приткнуться. Один даже уселся на стол и молился, докуривая сигарету. Неожиданно повисла тишина, только тот, что стоял у стены, теперь в одиночку голосил в небывалом темпе, то и дело кланяясь. Время от времени вступал хор беспорядочными воплями. Потом пришло время длинной тихой молитвы, в которой участвовали все, встав в стойку с сомкнутыми ногами и глядя в одну сторону. То тут, то там кто-то склонялся в поклоне. Йосл и тот парень, что привел Хайнца, ритмично раскачивались, в то время как другие не шевелились. Поклоны тоже выглядели странно: некоторые складывались, как перочинный ножик, до самых колен, другие склоняли головы, как на уроке танцев. Так продолжалось долго, пока один за другим участники не начали отступать назад, кланяясь во все стороны, последним — тот, что стоял у стены, который снова завел нараспев молитву.
Хайнц с интересом и удивлением копировал поведение остальных, которое ему все равно казалось непостижимым. Это действо в фантастическом исполнении, в прокуренной комнате, среди рекламных плакатов и плюшевой меблировки и отдаленно не напоминало то, что он понимал под богослужением. В самом деле, ничего общего между торжественностью службы в западной церкви или синагоге и исполнением предписанного перечня молитв в еврейском миньяне вроде этого, собравшемся в комнате Вольфа Клацке.
Правоверный иудей должен трижды в день читать определенные и неизменные блоки молитв. Не только точность текстов, их последовательности, но и движения тела, и его обращение лицом к востоку — к местоположению Храма Соломона — все регламентировано. В определенных местах велено покаянно бить себя в грудь, в других — благоговейно кланяться. Со временем упражнение и опыт доводят процесс до автоматизма: рука сама поднимается к груди, шея сгибается, слова слетают с губ неосмысленно. В большинстве случаев молитва прочитывается настолько бездумно, что молящийся только по тому, как ноги сами собой развернут его, соображает: задание выполнено. Ничто не мешает и во время молитвы заниматься собственными мыслями, ведь она требует только физического, а не духовного участия. Разумеется, есть и такие, кто пытается сосредоточиться на духовном восприятии того, что произносит. Однако на Западе осталось сравнительно мало верующих, понимающих тексты молитв, так что по большей части все сводится к механическому произнесению слов, которые ничего не значат. И потом, человеку, целый день занятому на работе или на службе, просто не под силу каждые несколько часов вдруг радикально менять свой внутренний настрой. Бывает и так, что молящийся искренне наполняется благочестивыми чувствами и мыслями, но еще вопрос, связано ли это с произносимыми в эти минуты словами.
Во время безмолвной молитвы в комнату вошла Шана, нагруженная пакетами. Она ходила за покупками для обстановки новой квартиры и сейчас, увидев, что тут происходит, постаралась на цыпочках тихонько пробраться в заднюю комнату. Но пакеты выскользнули у нее из рук, и всякие мелочи раскатились по полу. Упали они возле Йосла и Кайзера, но те, застывшие в молитвенной позе, даже глазом не моргнули. Единственный, кто бросился Шане на помощь, был Хайнц. Шана изумленно и как-то неприветливо посмотрела на него, благодарно кивнула и скрылась за соседней дверью. Хайнц легко догадался, кому он оказал маленькую услугу, и с приятным удивлением проводил ее взглядом. До сих пор он только по карикатурам представлял себе образ русской студентки, разительно отличавшийся от прекрасной реальности.
Книга эта – вне жанра. Книга эта – подобна памяти, в которой накоплены вразнобой наблюдения и ощущения, привязанности и отторжения, пережитое и содеянное. Старание мое – рассказывать подлинные истории, которые кому-то покажутся вымышленными. Вымысел не отделить от реальности. Вымысел – украшение ее, а то и наоборот. Не провести грань между ними. Загустеть бы, загустеть! Мыслью, чувством, намерением. И не ищите последовательности в этом повествовании. Такое и с нами не часто бывает, разве что день с ночью сменяются неукоснительно, приобретения с потерями.
К 2134 году человечество получает возможность корректировать события прошлого. Это позволяет избежать войн, насилия и катастроф. Но не всё так просто. В самом закрытом и загадочном городе на Земле, где расположена Святая Машина — девайс, изменяющий реальность, — происходит череда странных событий, нарушающих привычную работу городских служб. Окончательную судьбу города решит дружба человека и ога — существа с нечеловеческой психикой, умудрившегося сбежать из своей резервации.
Автор книги В. А. Крючков имеет богатый жизненный опыт, что позволило ему правдиво отобразить действительность. В романе по нарастающей даны переломы в трудовом коллективе завода, в жизни нашего общества, убедительно показаны трагедия семьи главного героя, первая любовь его сына Бориса к Любе Кудриной, дочери человека, с которым директор завода Никаноров в конфронтации, по-настоящему жесткая борьба конкурентов на выборах в высший орган страны, сложные отношения первого секретаря обкома партии и председателя облисполкома, перекосы и перегибы, ломающие судьбы людей, как до перестройки, так и в ходе ее. Первая повесть Валентина Крючкова «Когда в пути не один» была опубликована в 1981 году.
В романе, написанном нижегородским писателем, отображается почти десятилетний период из жизни города и области и продолжается рассказ о жизненном пути Вовки Филиппова — главного героя двух повестей с тем же названием — «Когда в пути не один». Однако теперь это уже не Вовка, а Владимир Алексеевич Филиппов. Он работает помощником председателя облисполкома и является активным участником многих важнейших событий, происходящих в области. В романе четко прописан конфликт между первым секретарем обкома партии Богородовым и председателем облисполкома Славяновым, его последствия, достоверно и правдиво показана личная жизнь главного героя. Нижегородский писатель Валентин Крючков известен читателям по роману «На крутом переломе», повести «Если родится сын» и двум повестям с одноименным названием «Когда в пути не один», в которых, как и в новом произведении автора, главным героем является Владимир Филиппов. Избранная писателем в новом романе тема — личная жизнь и работа представителей советских и партийных органов власти — ему хорошо знакома.
Британка Руби мечтает найти могилу мужа, пропавшего без вести, покаяться в совершенном грехе и обрести мир в своей душе. Элис, оставив свою благополучную жизнь в Вашингтоне, мчится в Европу, потому что уверена: ее брат Сэм жив и скрывается под вымышленным именем. Немка Марта рискнула всем, чтобы поехать в Бельгию. Она отлично понимает, как встретят ее бывшие враги. Но где-то в бельгийской земле лежит ее старший сын, и она обязана найти его могилу… Три женщины познакомятся, три разные судьбы соединятся, чтобы узнать правду о мужчинах, которых они так любили.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книгу, составленную Асаром Эппелем, вошли рассказы, посвященные жизни российских евреев. Среди авторов сборника Василий Аксенов, Сергей Довлатов, Людмила Петрушевская, Алексей Варламов, Сергей Юрский… Всех их — при большом разнообразии творческих методов — объединяет пристальное внимание к внутреннему миру человека, тонкое чувство стиля, талант рассказчика.
Впервые на русском языке выходит самый знаменитый роман ведущего израильского прозаика Меира Шалева. Эта книга о том поколении евреев, которое пришло из России в Палестину и превратило ее пески и болота в цветущую страну, Эрец-Исраэль. В мастерски выстроенном повествовании трагедия переплетена с иронией, русская любовь с горьким еврейским юмором, поэтический миф с грубой правдой тяжелого труда. История обитателей маленькой долины, отвоеванной у природы, вмещает огромный мир страсти и тоски, надежд и страданий, верности и боли.«Русский роман» — третье произведение Шалева, вышедшее в издательстве «Текст», после «Библии сегодня» (2000) и «В доме своем в пустыне…» (2005).
Роман «Свежо предание» — из разряда тех книг, которым пророчили публикацию лишь «через двести-триста лет». На этом параллели с «Жизнью и судьбой» Василия Гроссмана не заканчиваются: с разницей в год — тот же «Новый мир», тот же Твардовский, тот же сейф… Эпопея Гроссмана была напечатана за границей через 19 лет, в России — через 27. Роман И. Грековой увидел свет через 33 года (на родине — через 35 лет), к счастью, при жизни автора. В нем Елена Вентцель, русская женщина с немецкой фамилией, коснулась невозможного, для своего времени непроизносимого: сталинского антисемитизма.